1907
Январь
1_____
Какая тоска; солнце светит, денег нет; спектакль у ребят занимает всех, и не принимать участия есть какая-то личная обида. Целый день у нас пишет декорации некто Максимов. Гуляли с полчаса; забегал Гофман, опять почтительный, но чем-то неприятный. Очень хочется спать. Чичериных, вероятно, надую, пойдя завтра на «Балаганчик». После обеда было очень скучно, пошли к Иванову и Ремизовым, которых не застали дома. После собрались семейно в «Вену». Хотя Сапунов по телефону говорил, что меня куда-то зовут и что они сами в таком разе поедут в «Вену», но там кроме Грузинского, Любоша, Черепнина, <Тартакова?>, Цензора знакомых не было. Было приятно, пили шабли, крем de моссо, ели. Вернувшись часа в 2, я еще играл «Фауста» и толковали втроем с Сережей и Татьяной Алипьевной о театре, о московских декадентах, к которым и Сережа начал относиться более доброжелательно. М<ожет> б<ыть>, было лучше, что театральные не приехали, хотя мне их очень хотелось видеть. Нужно будет начать повесть скорее
Была репетиция детей, кажется. Ек<атерина> Ап<оллоновна> по телефону спрашивала, будем ли мы вечером дома и одни ли. Барышни были на «Беатрисе», очень им понравившейся. Спрашивали по телефону у Вилькиной, будет ли она дома; она сказала, что будет, но что нет ужина; мы обещали не наверное. «Балаганчик» привлек немного публики, которая опять хлопала и шикала. Мал<енькие> актрисы затевают маскарад 7-го у Суреньянца; вчера они были у Мишеля, и, говорят, было не очень приятно. Был Нувель, хотевший ехать к Вилькиной, но Бакст тащил к Сомову; т. к. Володя сказал, что Ник<олай> Ник<олаевич> уехал в Москву, то я попросил типов «Мира искусства» подождать, пока я только оденусь; но, встретив тотчас же Сапунова, пошли наверх, где он стал делать эскиз. Новый замысел портрета с лирой, звездами, облаками, венком из васильков, золотыми мушками тоже из самых интересных, хотя с амуром меня привлекает больше. Послал Володю сказать, что занят с Сапуновым, в мастерскую просят не ходить и к Сомову не поеду. На вопрос, не ругался ли Бакст, вернувшийся Володя ответил, что, кажется, было такое размышление. Звал Ник<олая> Ник<олаевича> к Людмиле Ник<олаевне>, он согласился только заеха<ть> поесть к Кину, где были Бецкий с Феона. Было уже поздновато ехать к Людм<иле> Ник<олаевне>; попив чай Graves и закусив, пошли домой. У Кина беседовали мирно о Врубеле, Дягилеве, который уверял в Москве, что это — он открыл меня. Дома оказалось, что Минская 2 раза телефон<ировала> и просила меня телефон<ировать> тотчас по приезде. Было часа 2, ее разбудили, страшная обида, гнев, накупили массу еды, ждали, у Соловьевой ко мне дело о музыке, звали обедать пятого. Сапунов хотел приехать завтра днем остаться на обед и спектакль. Нужно будет зайти к Баксту, чтобы он не обижался.
3_____
Никуда не выходил. Была репетиция. Сапунов приехал во время обеда, он находит, что у нас всегда святочное настроение: он тотчас нарисовал окно и печку для сцены, гримировал детей, вообще входил в недра. После спектакля и чая делал эскиз, пришел Леман, мы, посидев в детской, пошли ко мне, где мирно беседовали о плане издания «Курантов», с роскошным воспроизведением акварели красками, в переплетах из старинной материи, по подписке. У Ник<олая> Ник<олаевича> был отличный зеленый галстух. Разошлись все рано; домашне посидели и рано легли спать.
4_____
<ожет> б<ыть>, завтра. Из банка я зашел позавтракать и направился к Сапунову. Маленькие актрисы маскарад хотят 6-го, а не 7-го. Сапунов писал большое «весеннее» полотно, кажется, будет очаровательно. Думает к выставке закончить его, «Маскарад» и написать пастораль и мой портрет. Говорили опять о «Курантах». Если бы все согласились, «Лето» было бы Ник<олая> Петр<овича>, «Осень» — Сомова, «Зима» — Сапунова, «Весна» — Судейкин (или Бакст, или кто-нибудь из 3-х) или вдвоем Ник<олай> Петр<ович> и Ник<олай> Ник<олаевич>
5_____
что мне прощают то, чего ей нет, — легкомыслие и дурное поведенье. Поехали к Ремизовым на кутью в страшный холод. Там были Бердяевы, Сомов, Бакст, Нувель, Гофман. Была кутья, жареная колбаса, взвар, стол настлан сеном. Гадали; мне вышло довольно утешительно. Бакст говорил, что кто-то очень не любящий Сергея Юрьевича говорил, что он женится из-за денег. Кажется, это — Маврин. Мейерхольд был у Сомова и толковал не только о Гольдони, но и «Пеллеасе»; хотят поручить Баксту и Денисову, как наиболее культурному и покладистому. Он прямо с ума сошел: «Пеллеаса» — Баксту! О «Курантах» не говорил. «Современники» думают устраивать вечер из соврем<енных> русских композиторов и, кажется, не воображают исполнять меня — это бесподобно. Но я не думаю, что я теряю почву под ногами. Даже наоборот. Гофман собирал подписку на издание «Соборного индивидуализма»
6_____
Страшный холод, солнце; играл «Barbier»; одевался, к Сапунову попал в четвертом часу, но он все-таки делал эскиз; познакомился с офортистом Беляшевым, одним из кандидатов на предполагаемый было сапуновский вечер. Рассказывал о постановке «Пеллеаса» Бакстом, встретив сочувствие. Не знаю, буду ли я просить Сомова о «Курантах», рискуя встретить отказ, м<ожет> б<ыть>, Кузнецов, если ему дать «Осень», обойдется без зачаточных младенцев
7_____
Невообразимый мороз; ездили за конфетами; отмороженные уши. Письмо от Вилькиной с просьбой принести Musset к Сологубу
8_____
Ездил в банк за деньгами, заказывал платье, купил пальто, отдал долг, почти ничего не осталось. Дома все веселее с деньгами. Сапунов обедать не пришел. Нувель сердился, что я не принес дневника. Приехал Павлик; он отморозил себе нос и в повязке, что, конечно, его не красит. Просидел до театра, помогая мне одеваться, завязывая галстух, слегка кокоточно. В театре была скука адская, глупая захолустная пьеса, невозможная постановка, за кулисами никого, я был бы очень рад, если б она не делала сборов, хотя бы и с В<ерой> Ф<едоровной>; невозможно объяснить такое позорное явление, как постановка этой вещи
9_____
10_____
«Вене», думая, что и я там буду. Приехал Павлик. Сережа в театр не поехал. «Балаганчику» не шикали, хотя народу было немного. Мейерхольд просит музыку к «Зобеиде»
11_____
Тепло, ясно, весенне, разнеживающе печально. Был у портного, у Вальтера, у Сомова, он действительно корректур не вернул, чудак! Позвал его завтра. После обеда пошли к Ивановым, там был Нувель и Гофман. «Эрос» с простой надписью; стихи Городецкого нашли под меня и нежными ко мне. Диотима трогательна, просвет<левшая?>, молодая, расположенная. Пришел Троцкий и Леман, у первого манеры совершенной тетки, и я уверен, что это он и был тот, который приходил к Иванову с признанием
12_____
Письмо от Соловьевой и от Ан<дрея> Ив<ановича>. Тетя больна, просит приехать <подписать?>. Сейчас после завтрака поскакал к ней; болезнь почек и печени; дружественна, мила; поговорили об делах, желания тети очень скромны, хотя она тут же меня обсчитала на 25 р., сказав, что я должен 50 р., хотя я брал всего 25 в долг. Поехал искать мимозу, чтобы послать к Сапунову с письмом, где я прошу его прийти вечером. Нашел в четвертом магазине. Делал закупки. После обеда ездил к Баксту приглашать и к парикмахеру. Толковал о пороке. Дома застал уже Павлика; он мне опять повязал эпатантно галстух. Присел писать «Черемуху»
13_____
Поехал к переписчице, переписано кое-как, на двух страницах, 3 р. в печку бросил. У портного все очень благополучно; почему-то принимают меня за художника. Прекрасно, тепло и солнечно. Сапунов меня писал красками. Мимоза стояла желтая. Беляшев раскладывал пасьянс. Поехали на выставку, скучновато, 2–3 отличные рисунка, 2–3 порядочн<ых> лица, остальное — подкрашенные картинки. Рыскали, отыскивая материи на жилет, у Шутова, Кольцова, Торотина, Погребова или тонко, или крупен рисунок
В четвертом часу явился Сережа, разбудивший меня заявлением, что Городецкий пришел к нам ночевать. Сначала я казался сердитым, Городецкий рисовал карикатуру. Одевши поддевку на голое тело, я встал дать есть и вино, и сам пил и ел; на лампу повесили записку, что Городецкий спит у Сережи. Утром его уже не видал; сидел дома, писал и переписывал для «Тропинки»
Днем ходил за покупками и по делам с Сережей, находящим у меня даже акцент московского франта. К обеду Сапунов не приехал. Составлял план повести. Дивная погода; совершенно круглая розовая луна низко за церковью на зеленов<ато>-голубом небе напоминало что-то японское. Приехал Павлик, я стал одеваться, Сапунова все не было. Прислали сверстанную половину «Э. Лебефа», фронтиспис положительно скучен и неприятно напоминает почему-то фигуру из анатомического атласа. Телефонировали Ник<олаю> Ник<олаевичу>, не добившись толку, поехали к нему. Оказывается, он плохо себя чувствует, был в бане и т. д. Простые отговорки. Поехали к Семеновскому мосту. Сапунов пришел в восторг, узнав, что едем на тройке. Было чудно ехать по снегу, по широким прямым дорогам, между больших, пустых, освещенных луною дач. Все запорошенные снегом, приехали к Эрнесту, но музыканты были приглашены куда-то в город к частному лицу. Никого не было в зале, слуги стояли, как жрецы из «Аиды»; гобелен бледнел на старых, темных солидных стенах, но было весело и откровенно. Отвезли Сапунова, Павлик заехал ко мне, голова нисколько не болела
16_____
Ездил к Allegro, торопит с нотами. Встал в семь часов, раньше восхода. Кончил музыку для «Тропинки». Заезжал в типографию, в Jockey-club, Крафту, Митюрникову
17_____
Встал рано, хотелось спать, т<ак> что я почти засыпал, переписывая ноты Allegro. От Ремизовых письмо, ждут, и С<ерафима> Павл<овна> прислала списанный обиход о мушках. Приехала Соловьева, страшно торопит с нотами, обещал прислать. Вышли погулять, зашел заказывать жилет, поехали в типографию. Сомов безапелляц<ионно> выбирал обложки. Говорил с Вилькиной. Ее встревожил Бердяев, заявивши, что видел меня в театре с Судейкиным (спутал с Сапуновым) и что он слышал разговор: «Вот самые декаденты». — «Ну, знаете…» Звала завтра, будет петь Сомов. После обеда все переписывал. У Ремизов<ых> были обещанные правоведы, или «мальчишки», как кто-то их называет. Трубников очень милый и любезный, и он мне нравится сам по себе. Я читал «Прерванную повесть», Ремизов «Повесть, отчего у чертей нет пяток»
18_____
Ходил куда-то утром; да, к Нувель, раньше в Гостиный двор. Читали дневники, пили чай, вместе выехали. На Марсовом поле встретил невского студента. Приехал Павлик; т. к. я не знал, как решил Ник<олай> Ник<олаевич>, то я просил Маслова заехать к нему сказать, что я жду его у «современников». «Современники» нашли, что их публика может принять «Куранты» за дилетантство, что нежелательно; выбирать 3–4 №№ менее дилетантских, т. е. менее характерных, я отказался, т<ак> что пока опять принялись за «1001 nuits». Мне кажется, что, валя на публику, «современники» сами чуть ли не того же взгляда и относительно плоскости музыкального интереса не слишком разнообразны. Сапунов зашел, поехали на Английскую; там был Сомов, певший Mozart’a, и др. Поздно приехал Сережа. До нас у них были Трубников и Маковский, первый говорил, что со мною познакомился и что я ему понравился. Сидели долго.
19_____
Был у тети; Васино рожденье. Тетя мила. Ходил к Кнопу и в Гостиный, видел невского студента. От Чичериных отглашение, телефон с домом Сапунова не соединяют по распоряжению главн<ой> станции. Пошел к Иванову; встретил Волошина. Сабашниковой Рябушинский заказал портреты Ремизова и меня
20_____
Заходил к Чичериным: у них была какая-то гостья и завтракала; что-то мне напомнило детство, и Жоржину Ег<оровну>, и весь их дом на Васильевском, студ<енты>, ходящие в мундирчиках на концерты, скучные важные дамы, беседы об Италии, старом искусстве. Зашел к парикмахеру, на Бассейной встретил плетущуюся Ек<атерину> Ап<оллоновну>, которую и проводил до Литейного. Мне было очень скучно. Билеты взяты. Пришел Павлик, Сапунов телефонир<овал>, что будет в театре, вчера был болен, очень хочет меня видеть. Жилета не принесли. В театре было порядочно знакомых. «Антония» просидели в буфете с Леманом и его кузиной. Были у Веригиной. Ник<олай> Ник<олаевич> приехал поздно. Судейкин женился 10-го, очень счастлив и нигде не бывает. Пошли в «Вену», где ели блины, пили мозельвейн; немножко развеселился, дружески болтая с Ник<олаем> Ник<олаевичем>. Потом побродили по улице, сидели на бульваре, очень тепло, будто перед весной, что-то меня гнетет и воздымает, что это? И так томительно не хочется уезжать, и тянет ехать. Я не знаю, перед чем это, и если бы теперь предложили мне без боли умереть, уехать в скит, я бы согласился. Какой путь пройден с прошлого года!
21_____
«Картонный домик». Приехал Павлик, как обещался, поехали обедать в «Вену». Как мне не хочется ехать в Москву, но, может быть, так нужно! Пошел на «современников». Сапунов пришел и был со мною. Было много знакомых. Я томлюсь чем-то. Гржебин просил позволения меня писать. Были 2 не очень плохих студента. Поехал к Сологубу, Аничков говорил о главе раскольничьей литературы
22_____
Будто еду, билетов не отдал. Приехал Павлик, тотчас поехали на вокзал. Вероятно, еду. Отделение дву<х>местное, рядом дьякон. Поехали: то игра в дурачки, то куренье в коридоре, то fatalité; мы всё боялись, что войдет кондуктор с ключом, но это, м<ожет> б<ыть>, еще увеличивало прелесть. Как странно, что я поехал в Москву. Зачем? Для чего? После Бологого окончательно легли, раздевшись, страшно жарко. Что-то мне сулит Москва, всё гадали, всё выходило очень благополучно.
Вот в Москве; «Метрополь»; номер с 2-мя постелями. Умылись, напились чаю. Пошли в Кремль, по рядам, по Тверской, по Кузнецкому. Завтракали, масса мальчиков шныряют по залу; есть неплохие. На лифте страшные рожи, я вспомнил Дягилева. В «Весах» по телефону говорил какой-то англизированный юноша — это был Ликиардопуло. «Любовь этого лета» пойдет в апреле, «Крылья» печатаются несколько другого формата, Феофилактов «Ал<ександрийские> песни» еще не начинал. Это всего печальнее. Пошли вместе к Никол<аю> Петровичу. Он уже не спал, но был еще не одет. Я остался, болтали, говорили о делах. Судейкин соглашается на «Весну»; в принципе дело решено, но когда и как — ничего не известно. Одевался при мне. Вместе поехали в «Руно». Маленький особняк, очень уютный
24_____
Встали поздно, денег нет. После чая почти тотчас завтракали. В редакции никого не было; прошел за папиросами, к Филиппову
25_____
С утра мне хотелось в церковь; послал телеграмму зятю. Пошли блуждать по улицам; тепло, почти тает, мальчики пускали голубей из корзинок. Прошли в храм Спасителя, оттуда в Успенский собор, где шла вечерня. Как я давно не был в церкви! Москва, и современная, и прошлая, даст столько ресурсов. Пили чай у Дени
26_____
Пишу уже в Петербурге. Болела нога. Был у Рябушинского, тот был очень любезен, предлагал билет на «Бранда»
27_____
Ясный мягкий день, будто предчувствие весны; повеяло старым мирным настроением, захотелось воды, травы, Пасхи, просыхающей земли. Вспоминались мама, Казаковы. Разве я не наполнял тогда всю жизнь поэзией, как теперь любовью? Выехали вкоротке; было и печально покидать Москву, и приятно возвращаться к покинутым друзьям.
Рано утром приехал, будто прежде, будто из Хилина. Зять уже не спал. Сережа рано встал, говорил мне смутные и неутешительные речи, будто меня меньше любят и относятся с неодобрением многие и по разным причинам: и за «Крылья», и за «Прерванную повесть», и за Москву. Поехал к Renouveau, там было неплохо. Сплетня: здесь видели Глебову — я поехал в Москву. «Тентажиль» объявлен в газетах, вероятно, Ник<олай> Ник<олаевич> работает теперь, т. к. его не было уже дома. Заехал к Сомову, про болезнь которого узнал от Людмилы по телефону. Он был в халате, с племянником, был, кажется, рад. Болтали о выставке «Голубой розы»
Встал поздно; ясный солнечный день, хочется просыхающей земли под скамейками за воротами, первой травы в овраге, звона церквей. Днем сидел дома, составлял, что нужно делать. Зашел к Ремиз<ову>, поехали к Аничкову; дорогой говор<ил>, как рассказывал Маковский, что меня ругают, но все читают, дают книгу и говорят: «Вот, прочтите эту дрянь». Мережковский страшно заинтересовался, что я за подозрительная личность. Обедали, было не очень весело, писать о расколе согласился, нужно будет засесть в библиотеку
30_____
Отличный день. Телефонировал Людмиле, будет в театре, зовет к себе, чем-то недовольна. Поехал в «Тропинку»; Поликсены Серг<еевны> нет в Петербурге; на Невском встретил Нувель, погулял с ним, никого не было. Заходил ругаться к Вольфу
31
Мне кажется, я целую вечность никого не видел, решив сидеть дома сегодня. Днем был у Чичериных; звали завтракать в среду, несколько обижены. Отчего Сережа вдруг стал так неприязнен ко мне, чем я его тягощу? Чудный день, будто преддверие весны. Несколько раз говорил по телефону. Сапунова не было дома, театр занят. Пришел Тамамшев, какой-то печальный и более легкий, чем прежде. После обеда ко мне явился зачем-то Гольдебаев из «Образования». Что меж нами общего? Вечером играл свои «Александр<ийские> песни» скорее для себя, чем для Тамамшева. Мне было очень скучно, вспоминались далекая молодость, 1895 г.
Комментарии
(в фигурных скобках)
«Картонный домик».
532) «Куранты любви» вышли в свет в издательстве «Скорпион» только в 1910 г. (2-е изд. — 1911 г.) с рисунками Судейкина и Феофилактова.
533) Роман Городецкого с таким названием неизвестен. Замысел статьи о Кузмине не был осуществлен в те годы. См. более позднюю статью «Прекрасная ясность», где Кузмин только упомянут, помещенную вместе со статьей Юрия Дегена «Михаил Кузмин» под общей шапкой «Поэт прекрасной ясности» (Кавказское слово. 1918. 26 января).
534) Первое упоминание о выходе в свет сборника «Эрос» Иванова относится к чуть более раннему времени. В открытке со штемпелем 1 января 1907 г. Зиновьева-Аннибал сообщала М. М. Замятниной: «„Эрос" вышел вчера в магазины. „Уроды" через дней 5» (РГБ. Ф. 109. Карт. 23. Ед. хр. 20. Л. 1). 8 января Иванов писал Ремизову: «Посылаю „Эрос" <…>. Книжка только сегодня появилась в магазинах и доставлена мне» (Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. М., 1995. С. 91), а на следующий день — Брюсову: «Сегодня лишь он появился в свет. Брошюровщик подвел» (ЛН.
535) «Соборный индивидуализм» — теоретическая брошюра М. Л. Гофмана, вышедшая в 1907 г. в изд-ве «Кружка молодых».
536) О выставке М. Нестерова 3. С. 101–105; Волошин М. Выставка М. В. Нестерова // Там же. С. 105–107. О планах Вс. Мейерхольда на постановку Гольдони см. в его письме к Ф. Ф. Коммиссаржевскому: «Выписали ли вы, Федор Федорович, „Serva amorosa" <«Преданная служанка» — итал.> Гольдони? Надо же решить относительно Гольдони» (Мейерхольд В. Э. Переписка. М., 1976. С. 89).
538) Сборник К. Д. Бальмонта «Злые чары» (М., 1906) оценивался современниками весьма невысоко (см., например: Брюсов В. Я. Среди стихов: Манифесты, статьи, рецензии. М., 1990. С. 219–220). 26 октября 1906 г. Московским цензурным комитетом на книгу был наложен арест, а автор обвинен в богохульстве, однако в день ареста 300 экземпляров книги было распродано. Подробнее см.: ЛН. Т. 98. Кн. 1. С. 176–177; Цехновицер О. В. Символизм и царская цензура // Ученые записки ЛГУ: Серия филологических наук. Л., 1941. Вып. 11. С. 310–311.
539) Открытка сохранилась. Текст гласит: «Друг мой, если найдете, то принесите Musset к Сологубу. И рассказ С<ергея> А<брамовича>. Да? Ваша Людмила» (РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 146. Л. 1).
Рафаловича «Отвергнутый Дон-Жуан» (ср.: Блок. Т. 5. С. 180–181). На вечере присутствовали также П. А. Бархан, Н. А. Бердяев, З. А. Венгерова, Ю. Н. Верховский, В. П. Веригина, Н. Н. Волохова, Л. Е. Габрилович, М. Л. Гофман, В. В. Иванова, В. И. Корехин, М. А. Карвовская, Н. И. Манасеина, В. Ф. Нувель, Тэффи, В. И. Уманов-Каплуновский, А. Н. Чеботаревская. Помимо Рафаловича читали также В. П. Веригина (стихи Сологуба) и сам Сологуб (стихи и прозаический этюд «Человек человеку дьявол»)» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. Ед. хр. 81. Л. 58).
«Трагедии любви» Г. -Э. Гейберга.
542) Ср. письмо П. С. Соловьевой к Кузмину от 6 января 1907 г.: «Посылаю Вам тетрадь с моими стихами и очень прошу, по прочтении, сообщить, захотите ли Вы написать к ним музыку, когда приблизительно она может быть готова, а также Ваши условия» (РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 384. Л. 1 и об.). Речь идет о сказке «Свадьба Солнца и Весны» (см. далее, примеч. 19).
543) Экземпляр книги «Земная ось» Брюсова с инскриптом Кузмину неизвестен. 10 января Кузмин благодарил за книгу письмом Ф. 386. Карт. 91. Ед. хр. 12. Л. 1).
544) «Яр» — ресторан на Петербургской стороне (Большой пр., 18).
545) Какие стихи прислал Городецкий, неизвестно. См. его открытку Кузмину от этого числа: «Дорогой Михаил Алексеевич. Посылаю Вам стихи, которые не Вам еще посвящаются, но которые и про Вас написаны. Написаны тогда же, не посылал до сих пор за недостатком времени для переписки» (РНБ. Ф. 124. Ед. хр. 1291. Л. 3). Ср. также запись от 11 января 1907 г.
«Свадьба Зобеиды» была поставлена В. Э. Мейерхольдом 10 февраля 1907 г. Ср. в экспромте Блока и Н. Н. Волоховой: «Мы пойдем на „Зобеиду“ / Верно дрянь, верно дрянь» (Блок. Т. 2. С. 365; Т. 1. С. 408–409). Музыку к спектаклю Кузмин не писал, сообщая об этом 13 января 1907 г. режиссеру: «…подумав, я решил, что принимать участие в постановке „Зобеиды", как бы оно ничтожно ни было <…> я не хочу, хотя и люблю Гофмансталь. Условия „Балаганчика" были совсем иные: там было место соработать очень высоко ценимым друзьям» (Переписка с Мейерхольдом. С. 346–347). Об оценках Кузминым этого спектакля см. в коммент. П. В. Дмитриева к этой публикации.
547) Воспоминания С. В. Троцкого об Иванове (где упоминается и Кузмин, в том числе чтение дневника) см.: НЛО. 10 (Публ. А. В. Лаврова). Позже, в 1913 г., о нем в дневнике записывала актриса Л. Д. Рындина: «Помню лицо женское без лет Троцкого, и вот я была у него, я еще не знала, а он мучился чем-то, а потом стал просить позволить снять с себя маску, и я узнала, что „Я Вам сестра, а не брат", и вдруг я увидела человека, не женщину и не мужчину. Это меня как-то поразило, и я заговорила с ним, и какой жутью веет от этой непривычности. Он — или оно — да тонкая нитка жемчуга на шее, экстаз религиозный, христианство — евангелие и любовь однополая, и слова о том, как это мучительно. Да, Сергей Виталиевич, Вы женщина, Вы средний род; страшно и то еще, что многие физические признаки женщины у него есть» (РГАЛИ. Ф. 2074. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 23 об. — 24). Известно также, что какие-то формы оккультного лечения (или послушания) применяли к нему А. Р. Минцлова и, под ее руководством, Иванов.
548) «Возврат» — «Третья симфония» Белого (М.: Гриф, 1905; вышла в свет в ноябре 1904 г.).
549) Песня к «Свадьбе Солнца и Весны» П. С. Соловьевой.
550) «Табак» — повесть А. М. Ремизова «Что есть табак (Гоносиева повесть)». Написана на Святках 1906 г., опубликована в 1908 г. тиражом 25 экз. Сохранилось приглашение Ремизовым на этот вечер: «Дорогие Серафима Павловна и Алексей Михайлович, не хотите ли пожаловать сегодня вечером ко мне? будут все близкие друзья. Вы бы сделали большое удовольствие мне и Сомову, принеся „Табак" в первой редакции и переделанный. Пожалуйста, придите. Надеюсь, что и Серафима Павловна придет. Искренне Ваш М. Кузмин» (РНБ. Ф. 634. Ед. хр. 133. Л. 3). Ремизов отвечал ему в тот же день: «Пойдем на именины — сегодня Татианин день. А после именин к Вам. Табак принесу» (РНБ.
551) Речь идет о совладельцах типографии «Сириус» — С. Н. Тройницком, А. А. Трубникове, М. Н. Бурнашеве (последние двое — выпускники Училища правоведения). О знакомстве Кузмина с ними у Ремизовых см. в записи от 17 января. В типографии печатались книги, ориентированные на изысканный библиофильский вкус.
552) Ср. описание поисков материй для цветных жилетов Демьянова совместно с Темировым в повести «Картонный домик».
553) Имеется в виду ресторан «К. П. Палкин» (Невский пр., 47/1).
554) «Тропинка» — 3 за 1907 г. были опубликованы ноты музыки Кузмина к пьесе Allegro (П. С. Соловьевой) «Свадьба Солнца и Весны», напечатанной в том же номере (отд. изд. — СПб., 1912; переизд. — М.: Скорпион, 1991). Ср. письма Соловьевой к Кузмину от 16 и 17 января 1907 г. (РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 384).
555) «Эрнест» — ресторан (Каменноостровский пр., 60). Ср. в письме Кузмина к В. В. Руслову от 15 (28) ноября 1907 г.: «Я не люблю <…> теплого жареного миндаля к шампанскому» (Богомолов. С. 203).
556) На вечере были также Л. М. Василевский, В. М. Грибовский, В. И. Корехин, И. Н. Корякин, А. А. Кондратьев, М. А. Карвовская, супруги Сюннерберг, Тэффи. Стихи читали Блок, Василевский, Корякин, Кондратьев, Кузмин, Тэффи и Сологуб (ИРЛИ.
557) Очевидно, эта поездка сделана фоном разговора Мятлева и Демьянова в 7-й главе «Картонного домика».
558) Имеется в виду один из книжных магазинов братьев Митюрниковых: на Литейном пр. либо на Итальянской ул.
559) Повесть Л. Д. Зиновьевой-Аннибап «Тридцать три урода» (СПб.: Оры, 1907; см. о ней примеч. 21, май 1906 г.) сразу же после выхода в свет была изъята из продажи по обвинению в безнравственности, но вскоре арест был снят (подробнее см.: ЛН. Т. 98. Кн. 2. С. 372); «Нечаянная радость» — второй сборник стихотворений А. А. Блока (М.: Скорпион, 1907).
560) Имеется в виду произведение Ремизова «» (Ремизов А. Лимонарь, сиречь: Луг духовный. СПб.: Оры, 1907. С. 63–71). Ср. также его апокрифическую повесть «Страсти сатанинские» (Собр. соч. Т. 7. СПб., [б. г.]. С. 113–115).
561) «» — ежемесячный иллюстрированный журнал для любителей искусства и старины. Издавался в Петербурге в 1907–1916 гг.; фактическим издателем был П. П. Вейнер. Журнал отличался изяществом оформления и высоким качеством репродукций. В числе сотрудников: А. Н. Бенуа, В. А. Верещагин, Н. Н. Врангель, Н. К. Рерих, С. Н. Тройницкий.
563) В конце 1906 — начале 1907 г. Л. Д. Зиновьева-Аннибал долгое время пролежала в постели из-за болезни ног (закупорка вен).
«Истории русской литературы».
565) На вечере были также С. А. Ауслендер, Л. С. Бакст, З. И. Гржебин, Е. П. Иванов, А. А. Кондратьев, В. И. Корехин, Б. А. Леман, Линдеман, В. Ф. Нувель, П. П. Потемкин, Н. Н. Сапунов, супруги Сюннерберг, К. А. Сомов, К. И. Чуковский, Г. И. и Н. Г. Чулковы, В. А. Щеголева, И. И. Ясинский. Рассказ, читавшийся Сологубом, — Царица поцелуев». Помимо него, «Илью-Пророка» читал А. М. Ремизов, стихи — Блок, Городецкий и Потемкин (см.: ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. Ед. хр. 81. Л. 59).
«Золотого руна» помещалась на Новинском бульваре в Москве, в доме Рогожина.
«Записках» Б. А. Садовского: «По четвергам на вечерних приемах сотрудникам предлагалось шампанское, красное и белое вино, ликеры, сигары, фрукты, чай и лакомства. Мне Н. П. Рябушинский всегда наливал шампанского, уверяя, что оно мне „идет". Для входа на четверги необходимо было иметь каждый раз особое печатное приглашение. Иногда Тастевен и секретарь „Весов" Ликиардопуло, с перьями за ухом, исполняли под пианино „танец секретарей"» (Российский архив. М., 1991. Т. I. С. 154; публ. С. В. Шумихина).
568) Имеется в виду Литературно-художественный кружок.
569) См.: «…Литературная молодежь, воспитанная индивидуализмом и символизмом, распускает теперь перед нами причудливые, точно павлиньи, хвосты своего творчества. <…> Глядеть бы да радоваться. А что-то скучно. <…> Один поет про „Барыбу": „Барыба, Барыба!“ Написал одну Барыбу, Барыбу, третью Барыбу. Другой воспевает „Волжско-Камское пароходное общество". — восхищаешься, да и зевнешь украдкой» (Белый А. [Рец. на: ] Вилькина (Минская) Л. Мой сад // Перевал. 1907. № 3 (январь). С. 52. В рецензии имеются в виду стихотворения С. М. Городецкого и стихотворение Кузмина «Каждый вечер я смотрю с обрывов…»).
570) Кафе при знаменитой булочной Филиппова на Тверской.
Тестова
572) «Резвым»
20 лет фортепианным классом.
574) «Альпийская роза» — московский ресторан на Софийке (владелец — А. А. Михайлов).
–1946), однако уверенности в этом нет.
576) Испанка — любовница Н. П. Рябушинского.
577) Имеется в виду статья А. В. Амфитеатрова «Цветы невинности» (Русь. 1907. № 24. 24 января (6 февраля)), где автор писал: «…я сошлюсь на моего поэтического друга Максимилиана Волошина: он еще недавно свидетельствовал печатно, что знал некоего господина Кузьмина <так!>за ». Далее, упомянув среди порнографических изданий: «Кузмин. Крылья. Роман, плагиатируемый из „Весов" для протеста против статьи уложения. С предисловием Валерия Брюсова. Рисунки художников журнала „Весы"», Амфитеатров писал: «Русская изящная литература всегда страдала чрезмерным усердием к психологии. Физиологические же и анатомические изыскания в ней сравнительно редки. Крупных открытий <…> было сделано едва ли не всего два.
— некогда — Авксентием Поприщиным <…>: — А знаете ли, что у алжирского бея под самым носом — шишка?
Второе — в наши дни — г. Кузьминым (он же александрийский обыватель и, быть может, выборщик 2 000 лет тому назад).
— А знаете ли, что на той части, которою человек садится на стул, имеются крылья?.. Помилуй Бог!.. И вдруг г. Кузьмин улетит?!»
578) «Бранд» (1865) — драма Г. Ибсена. Шла в Московском Художественном театре; постановка В. И. Немировича-Данченко и В. В. Лужского. Премьера состоялась 20 декабря 1906 г.
579) Имеется в виду статья Розанова, подписанная псевдонимом «Maestro»: «То же, но другими словами» (Золотое руно. 1907. № 1).
580) Этот замысел не был осуществлен.
581) «Голубая роза» — выставка одноименного художественного объединения, прошедшая в Москве с 18 марта по 29 апреля 1907 г. Организатором выставки был Н. П. Рябушинский.
582) Имеется в виду статья М. Волошина «Венок из фиговых листьев» (газетные гранки — ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 1. Ед. хр. 209), оставшаяся неопубликованной. В тексте статьи есть прямая полемика с «Цветами невинности» А. В. Амфитеатрова. За сообщение приносим благодарность А. В. Лаврову.
583) Имеется в виду «Тайга», вышедшая отдельным изданием в издательстве «Оры» в январе 1907 г. См. извещение в хронике: «У Ф. Сологуба Г. И. Чулков читал свою драму „Тайга"» (Родная земля: Понедельник. № 5. 5 (18) февраля). На вечере также были: Ю. К. Арцыбушев, С. А. Ауслендер, Е. В. Аничков, П. А. Бархан, Ю. Н. Верховский, Н. Н. Волохова, В. П. Веригина, Л. М. Василевский, С. М. Городецкий, М. Л. Гофман, В. М. Грибовский, О. Дымов, Н. Н. Евреинов, В. И. Корехин, М. Н. Карвовская, П. П. Потемкин, С. Н. Сергеев-Ценский, Тэффи, Н. И. Фалеев, Г. И. Чулков, К. И. Чуковский. Сологуб также прочел «Песни Билитис» П. Луиса в переводе А. А. Кондратьева (см.: ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. Ед. хр. 81. Л. 59 об.).
584) См. выше, примеч. 34.
«Товарищества М. О. Вольф». Причина недовольства Кузмина не ясна.
«Комедии любви» (1862) Г. Ибсена вместо заболевшей Е. М. Мунт (см.: Блок в воспоминаниях. Т. 1. С. 438; ЛН. Т. 92. Кн. 2. С. 270).