Дневник 1934 года.
Июль

Июль

6<(пятница)>

Вот уже четыре дня, как я в Детском. Совсем по-другому. Окрестности и места очаровательны в сторону Павловска и Тярлева. Сад очень хорош, дом тоже ничего бы, но я ни с кем не познакомился и держусь в стороне. Живу один в медицинской комнате около кухни. Дом, как О. Н. выразилась, вроде мормонского.¹ Особенно столовая и гостиная. Масса коридорчиков и проходных комнат, все расположено так косо накосо, что не разберешь, на север или на восток. Состояние у меня туповатое, но не болезненное. Окна во двор, всех и все видно. Подъезд с газоном, если бы было еще чище, подходило бы Юр. приходить. Юр. живет здесь с О. Н. как женатые, я пил у них чай, они были у сестры Степанова. Визит Степановых произвел сенсацию в доме. Юр. приходит и один. Даже гуляли в Тярлево вдвоем. Чудеснейшая дорога. Аллея с ручьем и французская дорога вдоль полотна, и волейболы на фоне серебряных ив. Пруд так грязен, что граждане старше 5 лет не рискуют купаться. Как-то тупо веду себя. Брился с удовольствием. Не занимался, как и в городе. В Всероскомдраме заплатили всего 80. Решил прошлое записывать в беспорядке, как кусочки, потом составлю.

Колонистский пруд.² У Московского шоссе. Теперь тут селекционные поля с бумажками и ваткой, вновь насыпанное высокое полотно дальних поездов и дома отдыха. Длинный зеленый пруд в лугах и ивах. Потом широкие мызные дороги с ручьем сбоку луга и открытые холмики, и везде всё коровы и купающиеся ребятишки. Фриденталевская колония для немцев. Единообразные населенные дома немного empire (будто даже 40<-е> годы, хотя колония еще при Екатерине) розового, голубого, фисташкового цветов. Нелепого, вроде мещанского "Месяца в деревне", если <бы> он не был достаточно сам мещанским, и "Коварства и любви".³ До сих пор живут все немцы.

Зноско-Боровские. Очень чинное и даже чванное семейство из средних (потому и чванное); мать -- немка с какой-то экземой на лице. Папаша⁴ похож на изображаемых Юр. управдомов. Казачки (очень неплохой Антон), винты, гости, сыновья в лицее⁵ и правоведении,⁶ дочь⁷ на др<угих> курсах, как "новое веянье", как либерализм и декадентство. Вероятно, долго обсуждали, звать ли в дом меня, Гумилева⁸ и Ауслендера, особенно меня. Там Лешков⁹ и Прокофьев¹⁰ -- гости у детей. Я познакомился в "Аполлоне", где Женя был секретарем, вероятно, через друга Маковского¹¹ П. П. Вейнера,¹² за которого хотели выдать замуж Надину Зборовскую. Его коллегой был В. Чудовский,¹³ друг откуда-то и Сережи Радлова.¹⁴ Я скоро стал ухаживать за Зноской. Он был маленького роста, страшный торопыга, нос как кнопка, розовый, веселый, волосы ежиком. Он же и шахматист.¹⁵ Потом вошел в наш "Дом интермедий".^{16 17} который потом служил при театрах и, кажется, был в связи с Крупенским,¹⁸ ходоком по этой части, П. Сабуров¹⁹ -- это, кажется, солиднее. Вместе с Женей я был секундантами на стороне Гумилева, вместе выбирали место и пистолеты, на которых только что дрался Гучков.²⁰ О дуэли Гумилева и Волошина расскажу отдельно.²¹ Мне это очень приятно -- дело в обществе со Зноской. А потом Ауслендер женился на Надине. Свадьба была в Окуловке.²² Я и Женя были шаферами. Я был не в ладах с сестрой не то из-за Познякова, не то из-за Годунова,²³ но приехал на 3 дня (или на 2), уехал я с Женей,²⁴ но он на станции встретил Сабурова и, извинившись, перешел к нему в купе. Свадьба была якобы с деревенскими обычаями, но так как сестра моя по своему прежнему нигилизму²⁵ все обычаи перезабыла, то было довольно смешно. Заправляла всем сестра зятя, и я все ждал, что она будет обходить столы, приговаривая: "Поелозьте, мои гости, поелозьте, дорогие", на что и должны отвечать: "То и знаем, надвигаем -- наелозилися". Впрочем, к Ауслендеру быт русских царей Забелина²⁶ не очень бы и подходил. З<носко->Б<оровский> был необыкновенно энергичный, расторопный и тактичный организатор. Это сказывалось и в ред<акции> "Аполлона", и в засед<аниях> Академии,²⁷ и в "Доме интермедий". Как драматург и критик он был суховат и довольно умен. Он был влюблен сначала в Ведринскую,²⁸ потом в Олет Судейкину,²⁹ было года два, что нас была почти неразлучимая компания: Толстой,³⁰ Соня Толстая,³¹ Судейкин,³² Олет, Женя, я, Надя Ауслендер и Гумилев.³³ Потом он был ранен на войне, лежал где-то на Бронницкой,³⁴ я бывал у него. Потом женился на Филаретовой,³⁵ я был шафером, в Матвеевской церкви, теперь снесенной.³⁶ то Кира, не то Кирилл. Мальчик говорил: "Вот война кончится, папа побреется, и мы пойдем в гости". Черта с два. Тогда многие делали зароки до окончания войны. Как Лина Ив<ановна>³⁷ до сих пор не ест сигов. Потом каким-то образом переехал в Париж, изредка участвует в неважных шахм<атных> турнирах, пишет о шахматах. Познакомил меня с Князевым³⁸ и обиделся, по словам Надины, зачем я в того влюбился, а Князев завел роман с Оленькой Судейкиной, рассорился со мной и потом застрелился в Риге. Я мать его³⁹ до сих пор видаю. Надина же завела роман с Юр. Первые вести принес мне Вл. Ад. Нагродский,⁴⁰ видевший пальто Юр. в передней того дома на Звенигородской, где жила Зноска и какие-то его знакомые, потом Кожебаткин,⁴¹ у которого Юр. расспрашивал о поездах в Москву (а мне сказал, что в Лесное куда-то), потом Гр<игорий> Григорьевич,⁴² а потом и сам Юр. вернулся. Я жил тогда в "Селекте".⁴³ В Москве что-то они не очень весело гуляли, тем более что у Надины в то же время был какой-то флирт с Таировым.⁴⁴ Теперь она где-то в Румынии замужем за очень богатым человеком, но живет в глуши и впала в ханжество.

7 (с<у>б<бо>т<а>)

Целый день дождь. Утром, не дождавшись Юр., пошел к нему навстречу, и встретила нас О. Н. С корзинкой и бутылкой шла она на базар. Я уже проводил Юр. И потом целый день сидел дома. Когда я уже лег, начитавшись "Преступленья и наказанья", в кисейные сумерки заходила ко мне О. Н. Немного разговаривалось с Молчановым, инженером,⁴⁵ каким-то еще стариком. Сегодня даже (8) играл в крокет и гулял мимо дворца Палей.⁴⁶ Сегодня чудная погода, и прекрасно себя чувствую. Даже работать хочется.

Пруд утром. Жасмин уже отцвел, но все-таки сад утром производит роскошное впечатление. И пруд через раму густых деревьев кажется серебряной, туманной идиллией, буколикой с ивами, стадами, селекционными лугами, купальщиками и прохожими, которые издали кажутся более крупными, а главное, более длинноногими, и эти утренние лучи солнца, имеющие прелесть вечерних, которой почти совсем лишены дневные!

О предках. Был французский трагик Офрен (кажется, писался Hauffrin), о нем есть в переписке Вольтера с Фридрихом.⁴⁷ Он был при дворе Фридриха и дальше при Екатерине. У него была дочь, которую он решил отдать только за актера. В нее влюбился молодой эмигрант (вероятно, Офрен загостился в России), чтобы исполнить условие, он сделался актером, актером он был неважным. Но и дочь Офрена, кажется, неважная была актриса, но они поженились и, родив дочку, умерли очень молодыми.⁴⁸ Фамилии эмигранта я не помню, что-то вроде Газье ле Монт, а м<ожет> б<ыть>, и сочиняю. Девочка эта была моей бабушкой. Она воспитывалась в Театральном училище и жила у тетки (Шефревиль, Шеврфейль), играла амуров в балетах, но, не кончивши курса, вышла замуж за инспектора классов Федорова чуть не 16<-ти> лет.⁴⁹ Кажется, была веселого и ветреного характера, особенно овдовев. Имела 4-х детей -- сына Якова и трех девочек: Анну, Надежду и Елизавету. Уже вдовой жила на Крюковом у Никольского рынка в дому генерала Фуругельм. Какой-то поклонник держал пари, что она поедет с ним кататься, переоделся лихачом и прокатил ее, анекдоты. Купалась с крошечным зонтиком, окунаясь: "Катер<ина> Львовна, мужчины!" -- "Какие же это мужчины! Это -- мужики". Приехала к нам расфуфыренная, в кринолине, вертится. "А где же Миша?" А чего Миша. Она его давным-давно уже замела кринолином под кровать, и он лежит там ни жив ни мертв. Обычно этот анекдот приурочивают ко мне, но думаю, что относится это к моему брату Алексею, т<ак> к<ак> бабушка в 1875 <году> уже не была в живых. Перешла она в православие, т<ак> к<ак> ксендзы ужасно вмешивались в семейную жизнь, старались ее направить и, как старые девы, страдали болезненным эротическим любопытством. А пр[авославный] батюшка спросил о деточках, куда на дачу собираетесь и сейчас же "бог простит, бог благословит". Тогда же перекрасилась из блондинок в брюнетки. У моего отца до сватовства к матери был роман, по-моему, с бабушкой. Говорят, это была красавица, но про каких бабушек этого не говорят, на детях ее это не отразилось, во всяком случае.

<есенье>)

Чудесная погода. Даже играл в крокет. Прошелся немного и до ужина. На обратном пути встретили Юр. с О. Н. Привез мне костюм, а в "Academi'и" после 15-го. Как-то восторженно себя чувствую. Гуляли по разным дорогам к Павловску, прекрасные места. Главное, совсем не похожие на Царское Село. Мне почему-то кажется, что Юр. и О. Н. очень плохо питаются, и мне очень жалко их. У нас тут хуже гораздо стряпают, но может показаться, а м<ожет> б<ыть>, и кажется, что мы едим, как баре. Сны видел какие[-то] тяжеловаты[е]. Хорошо, что много еще дней; хорошо, что их и мало осталось.

Наставник. Из детского дома приходила куча мальчишек. Кажется, приходили брать душ. С ними вроде классного наставника, мол<одой> чел<овек> лет 18<-ти>, с голыми руками, но отнюдь не загорелый. Хорошенький, вроде улучшенного Ауслендера. Принимал разные позы. Ведет себя по-товарищески, но с расстоянием. Мальчишки не стесняются, но обожают, дерутся из-за того, чтобы кому ближе к нему сесть, стараются заслужить одобрение, привлечь его внимание. Но зато, вероятно, как безжалостны, как отмстят за свое раболепство, если он в чем-нибудь не оправдает себя, проштрафится, чего-нибудь не знает, не умеет.

Мама. Надежда Дмитриевна была старшей дочерью. Родилась в Театральном училище, в верхнем этаже, где полукруглые окна [к] Ал<ександринскому> театру, в правом флигеле.⁵⁰ Бабушку видели только по утрам. Она принимала их в кровати, осматривала, чисты ли руки, в порядке ли прическа и платье, спрашивала, как здоровье и занятия, и потом целый день они ее не видели. Все просьбы, вопросы нужно было приурочивать к этому краткому свиданию, которого они боялись, как экзамена. Помнит, что бывал у них "сочинитель" Гоголь.⁵¹ Девчонкам он не нравился -- говорили, что рукава коротки, руки красные, одевался хотя и модно, как-то смешно. Бабушка дружна была и с Арсеньевой, бабушкой Лермонтова,⁵² но последняя, кажется, у Федоровых не бывала. Не любили они еще Зотова (Рафаила),⁵³ который приходился каким-то родственником, часто обедал, а после обеда завали[ва]лся спать на диване, на котором дети обыкновенно играли. Воображали его то пароходом, то островом, то чем. Училась мама в пансионе (на Труба и, кажется, Тибо) в доме Бенуа, уг<ол> ул. Глинки и Екатерингофского.⁵⁴ Училась с нею дочь циркового содержателя Гуерра, а подругой была Жижиленко (брат ее был какой-то ученый⁵⁵), дружба эта была едва ли не без лесбийского характера. Когда они выезжали, Ан<на> Дм<итриевна> выделялась как более хорошенькая, Лиз<авета> Дм<итриевна> -- как самая бойкая и покладистая, а мать сидела в углу. Она была очень маленького роста, гладкие черные блестящие, как у китаянки, волосы, белое лицо с ярким румянцем и темно-серые глаза, от волнения наливавшиеся невообразимой и сверкающей синевой, несколько нахмуренные брови. Ходила до конца жизни в кофтах и платьях 60-х годов или вообще безвременных старушечьих облачениях. С молоду-то, вероятно, следила за модой. Ухаживал за нею какой-то юноша по имени Валерьян и посватался. К тете Ане. Бабушка его прогнала, а маму выдала замуж за пожилого знакомого, даже, кажется, своего любовника, А. А. Кузмина.⁵⁶ Мама считала его "стариком", но пошла. С тех пор более или менее веселая жизнь кончилась. Папе были скучны девические и идиллические развлечения мамы, пошли дети,⁵⁷ переезды с места на место (Москва, Рыбинск, Ярославль, Саратов), а когда положение поправилось, уже молодость ушла. Уже в 80<-м> году она заразилась от Мити оспой и осталась рябой. Нас долго к ней не пускали. После смерти папы ей стало вольней, тогда ей было года 54. Она очень любила читать романы и ходить пешком, до самой смерти. Смерть была почти неожиданной. Еще 8 ноября она была бодра и здорова. А 19 ноября умерла. Хоронили 21 <-го>, в Введеньев день. Все молчала, спала, ничего не ела и хрипела. Воспаление легких. Доктор пришел поздно. Камфара не помогла. Пока я ездил за священником, мама умерла. Была у нас тетя Лиза. Встретил меня дворн<ик> Роман, спрашивает о мамином здоровье, довел до дверей и говорит: "Вы уж, Мишенька, не пугайтесь, а мамаша ваша скончалась". Я тогда носил много колец. Я сейчас же снял их, спрятал в жилетный карман. Тогда у меня было крайне благочестивое настроение, сразу нашли монашки. Панихиды, хлопоты, похороны, поминки -- меня отвлекли. Но жить одному в той же квартире было жутковато. Было ей 72 года.⁵⁸

9 (понед<ельник>)

Ничем особенно не ознаменован. Брился. Заходил Юр. Уехал на два дня. И О. Н. вслед за ним, или он вслед за нею. Длинный, длинный день. Ходил гулять в парк. На озере радио передавал "Invitation" Вебера. Какие-то сладкие воспоминания о молодости, о Павловске, оркестре, Музыке,⁵⁹ Сомове.⁶⁰ В парке единственное место -- ходить вокруг пруда, вероятно, потому, что на воде нет деревьев, так что сохраняется пространство. Днем привезли какую-то тяжелобольную. Еле ссадили и провели в дом. Какая-то скотница и говорила: "Такую-то в дом отдыха!" Оказалась жена Андр. Ал. Они как-то закисли: ни Тушинского, ни операции, а тупо предоставляют болезни протекать своим порядком. Говорил с Маланчиковым, пойдем гулять завтра, и с Ив. Петровичем о Городецком⁶¹ и Пясте.⁶²

Invitation a la valse. Он открыл какую-то дверь, куда ворвались Гофман, собственные занятия музыкой, "Лесок",⁶³ звуки оркестра, которые всегда мне кажутся волшебными; комплекс -- Сомов, Дягилев,⁶⁴ Карсавина,⁶⁵ Нижинский⁶⁶ и т. п. Именно, романтическую сторону моей души, что-то обрызгано росою.

10 и 11<(вторник, среда)>

Юр. не было, потом 10-го, часов уже после десяти, под дождем по грязи он полетел, бедный, ко мне, а я уже спал. Какая жалость! Идет разговор насчет того, чтобы вселить ко мне какого-то тихого старичка. Гуляя вчера по ручью, все думал о Сомове, и что-то он теперь делает. Чем-то участь его похожа на мою. Нет, впрочем, нет, гораздо деятельней, не так беззаветно забыт, не такое скаредное применение. Пришел Юр. ко мне усталый, ходил еще по разным улусам с О. Н. (будто не с ней приехал и ее не видел). Да, выпил еще вина с пивом, не хотел ходить, и я не гулял. Он все ворчал, что я устану, он не успеет поспать и т. д. Пришел за полчаса до ужина. Ребята все у нас. Пошел к Юр. Он выходит мне навстречу, чайник стоит, ждут Гл. Викт.⁶⁷ Левкои, а я как раз мечтал в связи с Сомовым пить чай не в общежитии. Юр. уехал. Дома все какие-то неустройства, нет краски, мамаша дел<ала ?> уборку, никто не платит, не очень уютно. Вернулся поздновато. Наши видели Степанову. Книгу стихов назову "Урок ручья".

Романы 70-х годов. При взгляде на фигуру Султановой представляешь себе какую-то смесь нигилистических эпигонов и предтечей символизма, вроде Зиновьевой-Аннибал.⁶⁸ С одной стороны -- Михайловский,⁶⁹ фиктивные браки, общества и персонажи Достоевского и Лескова (hat Чернышевский gelesen) {Читавший Чернышевского (нем.).}, Шер-амур,⁷⁰ бородатые, ловкий тон любовника, женское общество, Философова,⁷¹ Стасова,⁷² женс<кие> гимназии Стоюниной, Оболенской,⁷³ женские артели, толстовство, чуть не Вера Фигнер⁷⁴ и Брешко-Брешковская,⁷⁵ с другой стороны -- свободная любовь, Нагродская,⁷⁶ Вербицкая,⁷⁷ Гиппиус,^{78 79} Лохвицкая Мир<р>а,⁸⁰ Нина Петровская⁸¹ и дамы Брюсова.⁸² В ней есть все-таки светский шарм и какая-то пустота, делающая ее годной даже для какого-нибудь захудалого d'Annunzio. Нагродская -- другое видоизменение той же породы, несколько более младшей группы. Чуть-чуть Чернышевский сидел даже в Сомове через Федотова и Достоевского.

Спящие птицы. Я вышел в сад. Не так уже рано. Тут вообще по лету встают очень поздно. На коротенькой веточке, нахохлившись, спали две птички, прижавшись плечом к плечу. Одна из них, увидав меня, встрепенулась, толкнула другую под бок и улетела. Оставшаяся покачалась спросонок (нет ничего смешнее и милее птицы спросонок) и тоже улетела. С виду все похожи на воробьев, но есть с рыжими хвостиками, все в точках, красной грудкой (зяблики), ласточка расписана резкими белыми и черными полосами, как маски полинезийцев или критская ваза, и явно видна надетая визитка. Даже воробьи здесь и в городе разные. В городе худее, голова черная, большой клюв, морщинистые старушечьи глаза, здесь пухлее, серее и добродушнее. Очень смешно, когда воробьиха кормит из рта птенцов или учит их летать. Они летают как-то животиком вперед (а не головою) и часто, часто трепыхают крылышками.

12 (ч <е>тв<ерг>)

Дожди и жаркие промежутки. Выходил только навстречу О. Н. и потом к ним, т<ак> к<ак> у Гл. В. распухла нога, и она зайти не могла. Вернулся к ужину по Моск<овской> улице, мимо ресторана. Немного отошел от общежития. Зачем-то считал, сколько раз я был в больнице -- 6 р<аз>, причем 3 раза этою весною, не считая припадка на Широкой. Были замечательные облака вечером и гроза. Ночью какая-то из обитательниц вздумала было рожать, но потом все обошлось. И страшно все время гудит водопровод в ванне рядом со мною. О. Н. проводила меня немного без шляпы. Там рядом и Толстой, и Шапорины,⁸³ и Мейсельман, и Евг<ения> Ал<ексеевна>, и Султанов. Ресторан завлекательно гудел музыкой. Чувствую себя здоровым.

Прогулки. Тут ужасно немного именно непарковых прогулок. В сторону вокзала, в сторону Тярлева и в сторону Павловска. Клубничные огороды, дороги в деревьях, параллельные на разной возвышенности холмы, вид на равнину, на пруд и журчащий ручей. Небо и облака почти всегда ужасно Сомовские. В пруде вода испорчена, т<ак> к<ак> Таицкие водопроводы на 12<-ой> версте испорчены, так что даже мало купаются, но когда (прервался... и позабыл, что дальше хотел писать).

13 (п<я>т<ница>)

Целый день почти мелкий дождь. Очень тепло. Юр. нет. Приходил Левитин,⁸⁴ это помесь Мони⁸⁵ и Митьки Радлова,⁸⁶ От восторга и желания показать, какая он личность, даже захлебывается. Какой-то друг Юрьева,⁸⁷ какие-то распри с секретарем Юрьева Смирновым, сведенья о Ходасевич,⁸⁸ Жевержееве⁸⁹ и т. д. Пистолет, конечно, но развлек меня. Принесли наконец таинственный "пакет" из того дома. Как я и думал, газета от Сторицына. Но там сообщение о том, что я перевел "Илиаду" и о том, что в Александринке пойдет "Много шума попусту",⁹⁰ но так, будто по-немецки-то не умеют говорить.

Песня. У Достоевского в конце "Преступления и наказания" есть пронзительное место, где Раскольников выходит на работу, а из-за Иртыша по степи доносится песня как символ новой, неизвестной, пленительной и серьезной жизни.⁹¹ Русские иконы, русские песни, русский быт, русское платье, русские лица, русское богомоленье производят на меня такое же впечатление, родное, дикое, сладкое и серьезное. Пожалуй, даже слишком серьезное, чего-то такого, куда надо броситься без оглядки, фанатично. А я неспособен к действиям "без оглядки", без "свободы действий". Потому, м<ожет> б<ыть>, и сам не произвожу на других глубокого впечатления ни в искусстве, ни в чувствах. Но! русская опасность, м<ожет> б<ыть>, для меня самая опасная. Если только она еще существует. Лет 30 тому назад еще существовала кое-как, но теперь, боюсь, не обратился ли русский мир в Крит и Микены, которыми можно увлекаться, но жить которыми едва ли возможно.

Подъезд. Перед подъездом клумба с цветами и газоном. Несколько больше порядку, и подходило бы идти по дорожке Юрочке. Так же как для французского корреспондента Степановы, Султановы, О. Н. и Юр., стоящие группой в нашем саду, сошли бы легко за светское Garden-party {Пикник (англ.).} Я, к сожалению, лишен совершенно розовых очков светского Мартына Двинского.⁹²

14 (с<у>б<бо>т<а>)

Приехал Юр. прямо с вокзала ко мне. Потом заходила О. Н. Роскошная жара, настоящая летняя прелесть. В городе, говорят, ужасно. Юр. в белом костюме, я еле узнал. Очень элегантен и молод. Тут более, чем при всяких других обстоятельствах, надо иметь фигуру. Замечательно. Вообще был очень мил, хотя и устал и не поспел поспать. Много купаются. Дали мне соседа, Поликарпова. Вспоминается Кошкин, Мозгов, Пигалкин, Поликарпов, строители Палас-Театра.⁹³

Немецкий элемент. Собственно говоря, как в царскосельском есть Потсдам, так и во всей природе царскосельской этот характер Ходовецкого, Хозэмана, даже рыцарственные незабудки Швинда и Рунге,⁹⁴ даже Зигфридовское обилие птиц и шелест леса -- все немецкое и мироискусническое, что приблизительно одно и то же. Что общего у Сомова, Головина, Бенуа,⁹⁵ Лансере,⁹⁶ Добужинского,⁹⁷ даже Бакста⁹⁸ с французами? -- ничего. Сплошной "Sezession"⁹⁹ и немецкое восприятие всемирной литературы. Конечно, немецкое или, в крайнем случае, английское (прерафаэлиты как комплекс модернизма) течение.

15 (воскр<есенье>)

на меня подействовало. У нас всё прибывает народа. Явились Аствацатуровы,¹⁰⁰ приехал скрипач Чернов,¹⁰¹ была Н. Вл. Султанова. Соединился-таки и с Музиль-Бороздиной.¹⁰² Да, еще Степанов от Мейерхольда.¹⁰³ Гуляли в сторону Павловска по любимым дорогам.

Скрипач. Приходил во двор скрипач, стал под деревом и начал играть, играл он неплохо, но все было вопиюще бездарно, без игры, без привлекательности, без уменья показать товар лицом. И то, что он играл без гитары, и выбор пьес, и выбор нашего дома отдыха для посещения, и манера держать себя, и вид, и наружность, все было некстати, какая-то не милая, а тупая стыдливость, отсутствие шарлатанства, то, что прямее всего назвать бездарностью. Я так останавливаюсь на этом, потому что я в себе чувствую все свойства этого скрипача, полная противоположность тому, что называется показать товар лицом, в чем необходимое условие не творческого, но воздействующего, передаточного, заразительного элемента искусства. Есть отчасти это и в Юр. Весь блеск его вещей виден помимо его стараний, а старания его как будто направлены на то, чтобы как можно больше непоправимо испортить дело. Даже в манере держаться. Он объясняет это тактикой на большую выдержку. Но дело не в том, в каком-то усилии, чтобы сломать лед в естественность и прирожденную нежность, какая-то насильственная робость, из боязни, чтобы не заподозрили в желании нравиться (а нравиться страшно хочется, и каждая похвала ценится), грубиянство и вызов.

Оптический обман. Я сидел на берегу пруда. На другом берегу проходила... да, процессия, иначе как этим торжественным словом нельзя назвать то, что я увидел. Попарно шли почти голые, стройные отроки лет шестнадцати и девушки лет 18<-ти> с высокими коленками в коротких белых одеждах. Шли быстро и стройно, как видения Лудвига Гофмана.¹⁰⁴ Вблизи оказался Дет<ский> дом. Мальчики лет по 6 в трусах с кретиническими и преступными лицами, девочки лет по 9--10. Издали все кажется крупнее. Лучше я не скажу. Некоторые лица, птицы, бабочки, цветы, камни только вблизи можно оценить, а вот общее впечатление, общие выводы издали и возможны только, и бессмысленны.

16 (пон<е>д<ельник>)

Жарковато, но после вчерашней грохотни освежилось все-таки. Приехал инженер Богинский,¹⁰⁵ театрал, сослуживец Корнилия Павл<овича>,¹⁰⁶ знакомый Ник<олая> Эрнестовича.¹⁰⁷ Занимал меня разговорами. Вообще я со всеми разговорился, но угрожают покою какие-то вечера, и скрипач, и Чеховский вечер.¹⁰⁸ И еще какие-то обязательства. Юр. приехал рано, обеспокоенный грозою. Читал ему тетрадку, ему очень нравится, это меня окрыляет. Вечером приехал ко мне Петров, читал и ему, он нашел, что напоминает [...]. Провожал его. М<ожет> б<ыть>. и не увидимся.¹⁰⁹ Тяжеловато мне как-то перед грозою, где-то гремел гром. Вечером гулял немного по Московскому шоссе с Богинским. Его поселили в дворницкой, обвитой плющом с целой стаей верещащих птиц. Прелестные пейзажи за прудом.

17 (вт<о>р<ник>)

¹¹⁰ очевидно, женское как рецидив. Она разогорчена, сидит дома, покупает ягоды и вяжет, но все, что ни делает, полно невероятной прелести. Ходил бриться. Почему-то утром со мной разговорился отец Наташи и жаловался на дома отдыха. А старичок мой гуляка, очень уютный и благожелательный, среднее между Егуновым¹¹¹ и Иванов<ым>, стоит, как кегля, предупредительный, и обращается со мной, как дядька. Наивный до крайности человек. Какая-то экскурсия в селекционные поля.

Остаться дома. До сих пор я не мог выносить быть одному дома и понимал чувство, описанное в последней повести Пастернака, когда из помещения уходит все-все живое, все одушевленное.¹¹² С некоторого времени я вдруг

"Проснулся вдруг он патриотом
В Hotel de Londres, что на Морской..."¹¹³

Я начал понимать, просто понял прелесть иногда остаться одному, пожалуй, даже надолго, свободы (от чего?) и самостоятельности, огромного вдруг запаса времени. Во мне сильно чувство аппетита и радости не только к аппетитным и радостным вещам, а к очередным, к каким придется, самодовлеющее чувство удовольствия. Впрочем, удовольствия от жалоб, теснот и пререканий я и теперь не испытываю.

Белый цвет. Предел элегантности и европеизма, и дерзания -- белые брюки. Не только для пролетаров, но для целого ряда людей (хотя и не сознающихся в этом) это сожжение кораблей. Рубикон; вроде как в дни моего детства для мужчины сбрить усы или женщине набелиться или обстричь косу. Теперь отношение изменилось, но что-то осталось, и целый ряд почтенных людей позорит себя и элегантную моду, надевая белые брюки; как совершенен белый костюм на Юр., Льве Львовиче, Косте, Ал. Ал., так, скажем, Смирнов, Жирмунский, Фроман, Сережа Радлов, Пиотровский -- куда же им срамиться. Или такие непристойности, как Рождественский, Збруев или Геркен¹¹⁴ в белых штанах. Белый цвет -- не только цвет белья, и белые брюки есть подштанники, т. е. большее неприличие и смехотворность, чем нагота, но даже теперь, когда белье редко бывает белого цвета, он остается неприличным для большинства почтенных и совсем непочтенных лиц. Это очень рискованная, а потому и привлекательная штука. И какие плачевные результаты. Отчасти, хотя и в меньшей мере, это распространяется и на белые платья женщин.

Башня.¹¹⁵ Эпохиальные периоды жизни одинаковой значительности бывают очень неравномерны: с десятилетия, годы, недели, несколько дней. И их вовсе не так много. Целые серии промежуточных годов живут, освещенные далеким и блестящим житием, будто анфилада комнат, в которую свет проникает из крайней гостиной, где играют в карты. Одним из высших фокусов моей жизни была Башня, и я думаю, что имя Вячеслава Иванова с окружением ляжет на четверть, если не на добрую треть моего существования. Теперь до некоторой степени это доступно обозрению. Странно, что эмоциональная память делает сознательные насилия относительно некоторых имен, спутывая хронологию. Так с Юр. Конечно, он связан фактически с 1912¹¹⁶ -- до бесконечности годом, но чувство его пихает в компанию мироискусников и в Ивановскую Башню, наделяя его функциями, смотря по обстоятельствам, то Маслова,¹¹⁷ то Сомова, то Ауслендера тех времен, то Нижинского, но вернемся к Вячеславу Иванову. Он был попович¹¹⁸ и классик, Вольтер и Иоанн Златоуст -- оригинальнейший поэт в стиле Мюнхенской школы (Ст<ефан> Георге, Клингер, Ницше), немецкий порыв вагнеровского пошиба с немецким безвкусием, тяжеловатостью и глубиной, с эрудицией, блеском петраркизма и чуть-чуть славянской кислогадостью и ваточностью всего этого эллинизма. Из индивидуальных черт: известная бестолковость, подозрительность и доверчивость. Было и от итальянского Панталоне,¹¹⁹ и от светлой личности, но, конечно, замечательное явление. Женат он был на Л. Д. Зиновьевой; Аннибал прибавлена для затейливости, едва ли не самозванка.¹²⁰ Она была сестрою петербургского предвод<ителя> дворянства,¹²¹ и чтобы избежать семейного гнета, фиктивно обвенчалась с репетитором своих братьев Шварсалоном и уехала заграницу, чтобы там учиться пению. От этого фиктивного брака родилось трое детей,^{122 123} Училась петь она у Виардо и, вероятно, благодаря деньгам добилась дебюта в Миланском "La Scala", но в день спектакля паралич поразил ее голосовые связки.¹²⁴ С <тех> пор у нее остались только единичные великолепные ноты замечательного по тембру и оригинальности голоса среди полного хрипа. Нечто подобное было у Нагродской, только голос был скверный и пропитой. С тех пор началось их кочеванье по Европе, вызванное преследованием Шварсалона, требовавшего обратно детей, денег и т. п. Чаще всего они обретались в Италии (м<ожет> б<ыть>, и встретились там), вывезя оттуда несколько всегда милых итальянских обычаев и рецепт приготовления ризотто. Не знаю, как они отделались от Шварсалона и были ли они венчаны. Вяч. Ив. в двадцать лет тоже обзавелся какой-то женой в России, которая была еще жива, и сыном.¹²⁵ У них родилась дочка Лидия.¹²⁶ Все это продолжалось чуть не 20 лет. Вяч. Иванов на свой счет выпустил в тип<ографии> Суворина "Кормчие звезды",¹²⁷ и наконец, оставив всех детей в Женеве, кажется, у брата Зиновьевой под присмотром М. М. Замятниной,¹²⁸ чета направилась в Москву.¹²⁹ Оба были далеко не молоды, лет по сорока. Относительно Замятниной должен сказать, что как Вяч. Ив., так и Лид. Дм. умели пробуждать бескорыстную и полнейшую к себе преданность в людях честных, великодушных и несколько или бесплодно романтических, или наивных, каких оказывается не так мало.

17 (продолжение)

Об экскурсии рассказывали чудеса. Помеси какие-то чудовищные и не бесплодные, как обычно бывают ублюдки. О вечернем чтении ни слуху ни духу, душно, никуда, кроме бритья, не выходил. Читаю Гофмана, пишу немного. Все время какой-то гром со всех сторон. Дали ли денег Юр.? Смотрел меня доктор, не очень блестяще, но, принимая во внимание погоду, терпимо. Очень смутило меня сообщение об Ан. Дм.

Зигфрид. Все более и более понимаю банальную мысль, что Зигфрид -- один из ликов Германии. Т. е. это начинает кое-как мне нравиться. Смешливый, вспыльчивый, дикий и нежный Зигфрид. И непременно с птичкой. Это у Жироду прелестно понято.¹³⁰ Я теперь так часто наблюдаю немногих, доступных моему наблюдению у нас в саду птиц, чижиков, снегирей, скворцов, ласточек, зябликов, воробьев и др., что стал похож на Гернгутера¹³¹ с моей немецкой картинки. Но их пророчеств я не понимаю (Vogel als Prophet).¹³² Может быть, пойму и лесную чащу со мхом и солнцем откуда-то из дымовой трубы очень сверху маленьким кусочком. Ручей с незабудками и Рейн как солнечное, зеленое, прохладное приволье. От чижика к Зигфриду, лесу и "Кольцу Нибелунгов".¹³³

Роза. Роза -- ужасно французский, преимущественно французский цветок. "La belle au bois dormante"¹³⁴ -- все замки, и Версаль, и романы Ренье,¹³⁵ и античность Франса, все это роза. Мне это не очень-то нравится, но это так. И "роза -- царица цветов" звучит как "прекрасная Франция". Так, Польша -- "возлюбленная дщерь Римского престола". Для Франции -- роза, для Германии -- незабудка и сирень; для Англии -- жасмин и шиповник; для Италии -- фиалки и левкой, для России, м<ожет> б<ыть>, василек и подсолнечник. Так можно бы и про деревья, и про плоды, но это сошло бы на безответственную игру.

18 (среда)

<одой> (относительно) человек, среднее между Пипкиным¹³⁶ и темным Есениным.¹³⁷ -- Не узнаете? -- Нет. -- Я служил на 9-ой линии, Сеня Русаков.¹³⁸ Господи! Банщик с 9-ой линии. Зачем он меня отыскивал с таким трудом? Теперь помреж на военной кинобазе. Живут в Боблове. Загорел и почернел, нос толстый, глаза карие, только иногда усмешка и ужимочки прежние видны. Зачем он меня с таким трудом отыскивал? Бегающий и неподвижный взгляд, как у гепеушника? А м<ожет> б<ыть>, кто же его знает? Знаком и с Лилей Брик. Говорит, что упоминаюсь в ее воспоминаниях.¹³⁹ Утром О. Н. принесла мне яблоки и милое письмо от Юрочки. Хесин ему устроил. Объединялся с мужем Тиран и Богинским. Вечером была Нат<алья> Влад<имировна> и Алек<с>а Султановы,¹⁴⁰ в какой-то лохматой белой шляпе, из-под которой, как хвост дельфина, подымались отпускаемые волосы. Заходила еще отглашать Ксюша.¹⁴¹ Проводили ее перед грозой. Немецкие садики, заросшие мальвой, муж ее¹⁴² выбрил голову и копается с цветами, идиллично. Вечером была музыка, вечер. Пела Куз[ь]мина,¹⁴³ сыграл скрипач. Я слушал, уже засыпая. Ночью был дождь. Юр. привез мне Бокковского Шекспира и Уитмэна.

Башня (продолжение). В Москве Ивановы пришлись как-то не ко двору. Особенно возбуждала возражения Лид. Дм. и ее роман "Пламенники", принятый якобы "Скорпионом". Но в "Скорпионе" изданы были ее "Кольца" и "Прозрачность" В. Иванова.¹⁴⁴ "Кольца" -- помесь Пшибышевского, d'Annunzio и Л. Андреева. Вещь, овеянная довольно безвкусным пафосом. У Брюсова волосы подымались дыбом всякий раз, как в редакцию вносили объемистую рукопись Зиновьевского романа. То, что она читала мне, похоже было на "Гнев Диониса"¹⁴⁵; недаром при появлении последнего романа на Башне все взволновались, кто автор, да почему это так похоже на творчество "Лидии", даже чуть ли не напоминает ее биографию. Как бы то ни было, они не понравились москвичам, москвичи им (Apraxanianische Treiben, {Букв.: ничегонеделательские поступки (др. греч., нем.).} как тяжело сострила Л. Дм.), и Ивановы перебрались в Петербург.¹⁴⁶ Воспользовавшись отсутствием Мережковских, им удалось стать одним из главных, если не единственным литературным центром.¹⁴⁷ Хотя они и имели связь с "Миром Искусства", связь эта была какая-то противоестественная, так же как флирт с изд<ательством> "Просвещение", Горьким и Андреевым,¹⁴⁸ и религиозное дилетантство в сфере Религиозно-философского общества.¹⁴⁹ Органичнее всего было объединение с эстетствующей профессурой: Анненский,¹⁵⁰ Зелинский,^{151 152} Карсавин,¹⁵³ Гревс,¹⁵⁴ Ростовцев.¹⁵⁵ В известной широте взглядов Иванова была некоторая промежуточность, но, действительно, не было ни одного выдающегося явления в области искусства, науки и, м<ожет> б<ыть>, даже политики, которое избежало бы пробирной палатки Башни. Но сколько было и шлаку. К тому времени, как я познакомился с Зиновьевой, ей было года сорок два. Это была крупная, громоздкая женщина с широким (пятиугольным) лицом, скуластым и истасканным, с негритянским ртом, огромными порами на коже, выкрашенным, как доска, в нежно-розовую краску, с огромными водянисто-белыми глазами среди грубо наведенных свинцово-пепельных синяков. Волосы едва ли натурального льняного цвета, очень тонкие, вились кверху вокруг всей головы, делая ее похожей на голову медузы или, более точно, на голову св. Георгия Пизанелло.¹⁵⁶ Лицо было трагическое и волшебное, Сивиллы и аэндорской пророчицы.¹⁵⁷ Ходила она в каких-то несшитых хитонах разнообразных цветов (чаще всего оранжевых, розовых, желтых, но и мальвовых, и синих, и морской воды, и жемчужных).¹⁵⁸ К ней дивно шли аквамарины, тогда и глаза ее голубели. Для здравого взгляда, не говоря уже об обывателях, она представлялась каким-то чудовищем, дикарским мавзолеем. В ее комнате стояла урна, крышки от диванов и масса цветных подушек. Там она лежала, курила, читала, пела и писала на мелких бумажках без нумерации бесконечные свои романы и пьесы. Восстановлять их после ее смерти было китайскою работой. Когда Бакст пригласил ее завтракать, бедная раскрашенная Диотима, в плохо сшитом городском платье, при дневном свете в элегантной холостой квартире Бакста производила жалкое и плачевное впечатление. Но у нее было от предводительской породы уменье следить за всеми гостями, всем найти любезное и ласковое слово, никому не давать заговариваться, быть одиноким, спорить и т. п. А гостей бывало человек до 100, битком набитая гостиная и длинная столовая в виде гроба. Когда в эту-то наполненную людьми гробницу, где горели восковые свечи, стояли белые и красные четверти и во главе размалеванная, в розовом ореоле волос Зиновьева, [вошел я,] мне стало жутковато. Впрочем, мой вид вполне соответствовал этой потрясающей обстановке.¹⁵⁹

Пейзаж с аэропланом. Здесь постоянно летают аэропланы, когда они не трещат, готов проснуться, как при остановке поезда. Они придают своеобразный характер пейзажу, отнюдь не современный, а какой-то неуклюже и детски поучительный. Я видел за селекционными полями полотно с идущим поездом, вдоль полотна ехала телега, и в небе над коротенькой толстой трубой фабрики -- парящий аэроплан. Впечатление или Анри Руссо, или иллюстраций Ходовецкого к "Orbis Pictus".¹⁶⁰ He хватало только парохода в море и велосипеда. Но отнюдь не современно. Аэроплан как-то устарел раньше, чем перешел в другую фазу.

19 (четв<ерг>)

Целый день дождь. Ходил мало, но что-то тяжеловато. Да и еще угораздило меня самым бездарным образом сыграть в крокет, да потом аккомпанировал скрипачу и певице, так что, легши спать, почувствовал себя худо. Попросил даже Андр. Ал. к себе. Тот предложил подушку с кислородом, но все прошло, и доктор на следующее утро нашел, что не стоит беспокоиться. Юр. очень нравится дневник мой, так что даже он попросил его ему подарить.

20 <(пятница)>

Холодно, а главное, серо. Ходил в пальто бриться. Разговоры о вчерашнем концерте. Чернов говорит мне названия садовых птичек, особенно много горихвосток. Есть пеночки, овсянки и дрозды. С Юр. пошел к ним чай пить, потом гуляли в Алекс<андровском> парке. Видели дачу, где жили Мухины.¹⁶¹ Тогда было больш[е]е запустение. Встретили еще Нат<алью> Ив<ановну>¹⁶² и получил три пакета от Сторицына. Опоздал к ужину и один ел в полутемной столовой. Была Аствацатурова. Звала или сегодня, или 22-го.

Урок ручья. Так будет называться следующая книга стихов. Я знаю, что там будет, пусть говорят стихи, но я никогда не забуду прогулки к этому ручью вдоль Тярлевского шоссе под вечер. Конкретно я вспоминал о Сомове, но под этим предлогом тихо, тепло и весело вскипали надежды, силы, чувства, прозрачные и умиротворенные, и чудесная жизнь, каждый поворот которой волшебен, если у нее центр -- любовь. Название даже не романтическое, а каких-то "дубровных" поэтов,¹⁶³ но это не беда. Во-первых, в ней и будет что-то от штурмпиетистических сентиментов, а во-вторых, от меня будет зависеть сделать книгу не похожей ни на что.

Теперь учреждение, ассоциация только способна проявлять хозяйственность, доступную прежде частной семье. Провиант, выдача на кухню масла, битье кур, верчение мороженого. Прежде это было бы в большом семействе или при праздничных гостях. Да и то был выбор, а теперь часто меню зависит от того, что "выдадут". Так и во всем. Организованное со стороны довольство кажется скаредным и скучным.

Башня (продолжение). Русский элемент открылся мне очень поздно, а потому с некоторым фанатизмом, к которому я мало склонен. Да и пришел-то он ко мне каким-то окольным путем, через Грецию, Восток и гомосексуализм. Как человека прежде всего пластического, меня привлекли прежде всего искусства, быт; богомоления и костюм. Тут было немало маскарада и [эсте]тизма, особенно если принять во внимание мой совершенно западный комплекс пристрастий и вкусов. То, что это открыло, привлекало меня, пожалуй, даже больше, чем те мостики, которыми все это построение могло еще существовать. Переход этот повторялся, ослабевая, несколько раз. Последний раз совпадал с моим выступлением в литературе и в литературном обществе. Мой вид. Небольшая выдающаяся борода, стриженые под скобку волосы, красные сапоги с серебряными подковами, парчевые рубашки, армяки из тонкого сукна в соединении с духами (от меня пахло, как от плащаницы), румянами, подведенными глазами, обилие колец с камнями, мои "Александрийские песни",¹⁶⁴ музыка и вкусы -- должны были производить ошарашивающее впечатление. Портрет Сомова¹⁶⁵ -- уже позднейший, компромиссный, обинтеллигенченный период. Тут же, при всей скурильности, я являлся каким-то задолго до Клюева эстетическим Распутиным.¹⁶⁶ На Башне же я был еще танцором и ясновидящим. Я удивляюсь и благодарен мирискусникам, которые за этими мощами разглядели живого и нужного им человека. К Ивановым ввели меня Каратыгин и Нурок.¹⁶⁷ Сомова, Дягилева, Бакста, Нувеля¹⁶⁸ я знал раньше Ивановских сред. Кто-то, вроде Эрна¹⁶⁹ и Аничкова,¹⁷⁰ читали доклад. Публика понемногу переходила в соседнюю комнату, где за неимением стульев сидели на полу и читали стихи. Блок чит<ал> "Балаганчик" и "В голубой далекой спаленке".¹⁷¹ Городецкий про "липу".¹⁷² Я ничего не помнил и не читал. Брюсов, приехавший разузнать, что за "группа" без его ведому издалась в альманах "Зеленый сборник", сговорился со мной и Верховским встретиться.¹⁷³ Видел я впервые Ремизова¹⁷⁴ и Розанова.¹⁷⁵ Ивановы позвали меня присутствовать при сеансах Сомова, писавшего тогда портрет Вяч. Ив.¹⁷⁶ и любившего обставлять комфортно, вроде Моны Лизы, свои модели. Так я вступил в период "Башни".

21 (с<у>б<бота>)

Тепло, но солнце все не может прорвать облачную пелену. Чувствую себя хорошо. Юр. пришел поздно, т<ак> к<ак> О. Н. поздно уехала. Богданович дала мне читать письма Анненского к Бородиной.¹⁷⁷ Очень царскосельские и Анненского. Встретили доктора. Дома Юр. поставил чайник, и пошли гулять на огороды, где дача Евг<ении>Алек<сеевны>. Всё показывал, где уборная, где что. Когда приедет Глаф. В., будет где-то за шкапом спать. Пили чай. Всё устраивает Юр., устал бедный. Делает ловко и бесшумно, как мышка. Спать было хорошо, но Юр. вскочил ни свет ни заря, так что мы уже вышли гулять в 8 часов. Чудно прогулялись. Замечателен вход в Камеронову галерею и эспланада. Как Юр. говорит, "Бердслеевские".

. Ирландского петуха постигла печальная участь. Клевал он, клевал посетительниц санатория на Широкой, наконец, ущипнул за нос сердобольную старушку, наклонившуюся, чтобы покормить его. Жалобы на него увеличивались. Тогда хозяин его Крохин, чтобы удовлетворить жалобщиков и вместе с тем отмстить казенному петуху за то, что тот забил его петуха до такого неприемле<мо>го состояния, решил выменять его на английского бое<во>го из Колпина. Тот в два дня загнал казенного в бутылку, так что тот показываться не смел, но ирландца через неделю принесли обратно, так как девочке новых хозяев житья от него не стало -- клевал в ноги. Тогда ему свернули шею. Впрочем, ирландка от него вывела целый выводок петухов и курочек. Похоже это на какую<-то> зверскую сказку Гримма.

Милое. Когда мне что-нибудь мило, чаще всего это соединено с чуть-чуть смешным, над чем можно умилиться. Человек, лицо или животное, которое невозможно себе представить в смешном, но не досадном положении, по-моему, лишено чего-то очень существенного.

Крещеные негры. Малюток здесь одевают, как негритят к первому причастию. Мальчиков в какие-то белые кофточки и розовые полосатые штанишки, девочки в ситцевых princesse с эполетиками. При туземных лицах, зверьковых телодвижениях, загаре и неприспособленности к организованной грации впечатление получается весьма колониальное. Пруд, наполненный телами, напоминает лягушатник или крещение Руси.

22 (воскр<есенье>)

У Андр. Ал. умерла жена. Конечно, ее увезли как-то, когда никто не видел и не слышал, как в западных гостиницах. Вечером ходил к Кочуровым, но их не было дома. О. Н. пошла туда поздно и тоже не достучалась. Скучно мне как-то без Юр.

23 (п<оне>д<ельник>)

Погода разгулялась. Брился. Выходил всё понемногу только. Пришла О. Н., зашли с нею к Ксюше, и я там застрял. У них дом, как в сказках Гримма. Розовые мальвы, маки, настурции, масса немцев и собак. Небо опять стало сомовским. Приехал Юр., привез мне книжки. В саду у нас раут. Шишков,¹⁷⁸ Султанов, Жевержеев. Пошел проводить Юр. Ив. Шагает ко мне Шадрин. Вернулся, посидел немного. Узнал от Петрова о моем посещении. У Юр. был Милявский Яша, тому в ссылке не очень уж, говорят, плохо. Вот скоро мне и уезжать.

Жизнь, проходящая мимо. Есть линия жизни и побочные линии интересы, временами более сильные, чем сама жизнь, но побочные. Так текла наша жизнь с Юр., и так она теперь не течет. Он переменил "дом", а у меня его не стало, и как-то оба течения проходят, не соприкасаясь, одно мимо другого. Вот что важнее всего. Юр. не меньше меня, м<ожет> б<ыть>, любит, но жизнь течет по-разному. Меня он только посещает.

Проходящие облака. Далеко, на самом верху бледные барашки, ниже -- блестящие кучевые несущиеся облака, стремятся в разные стороны, отчего их противоположное движение кажется еще быстрее. Так отъезжающему на корабле вдаль [от] гористого берега кажется, что возвышенности, находящиеся в разных планах, движутся в различных направлениях.

24 (вторн<ик>)

Роскошная жаркая погода. Вышел за цветами. Все покупают. Шел с розами, будто в каком-то кавказском городе. Постучал в дверь и хотел только просунуть цветы, но зашел. Гл. В., и Юр., и О. Н. пьют чай, вернулись с рынка, как-то по-летнему привольно и хорошо. Но чужая жизнь. А Юр. хотел идти ко мне. И пошел. Догнал нас доктор. Состояние мое ничего. Из дома кое-кто уезжает на имянины. Встретили с Юр. Тиран. Идет с горохом, повязав голову белым платком, вроде Сезанновской "Помоны" или "Осени".¹⁷⁹ Не мог дождаться наших и пошел, и они, конечно, со мной разошлись. Юр. -то был дома и готовился с Гл. В. к гостям. Приехала Аня Петрова, потом Юр. сходил за Михайловыми и Ал. Ал. Очень было приятно, Юр., кажется, был доволен. Уехали не поздно. Все провожали, и Юр., меня. Еще не было заперто и потушен огонь.

Утята. Курица высидела утят, вдали от воды, и пока они были маленькие, дело сходило благополучно, но нужно было видеть отчаяние, удивление, возмущение и хлопоты наседки, когда подросшие утята полезли в пруд.

Мне непонятно, почему я не люблю Шумана. Теоретически, казалось бы, он должен был бы быть одним из любимейших композиторов. И по темам, и по подходу. И когда я вспоминаю то и то (сцены из "Фауста", "Manfred",¹⁸⁰ романсы, фортепьянные вещи), всё мне нравится, кой-что и очень, а начну играть, вроде как читать Гейне, что-то мешает. Не могу никак уловить, в чем дело. Та же эмоция у Шуберта, Маршнера и Лортцинга,¹⁸¹ не говоря уже о Вебере, меня крайне привлекает.

25 (среда)

С утра прекрасная погода. Болтался в саду. Во время обеда сказали, что кто-то ждет меня. Думал, Сторицын, Левитин и т. п., оказался Юр. с О. Н. Ждут Домбровскую. Принесли остатков, а бойки не было, кошка убегала. Но Левитин все-таки явился тогда, когда у меня в гостях была Тиран. С ним и гуляли по парку. Вернулись, а у нас О. Н. с Домбровской. Подождали, пока я ужинал. Не знаю, стоит ли хлопотать о продлении и удастся ли это. А утро было роскошное. Вечером полил дождь, и концерт был отменен.

Башня (продолжение). Связь Вяч. Иванова с "Миром Искусства" заключалась в его личной дружбе с Сомовым, Бакстом,¹⁸² Нувелем и мною. Впрочем, мироискусники после прекращения "Мира Искусства" вообще соединились с символистами ("Весы", "Золотое Руно"),¹⁸³ хотя их линия поведения была совсем другая, по крайней мере, близкой мне группы. Их отчасти "пушкинианство"¹⁸⁴ заключалось в нежелании казаться художниками мазилкиными и стараться быть светскими людьми. Знания, чувства, страсти, все слегка, в пределах прилич<и>й. С точки зрения Sturm und Drang, пожалуй, довольно филистерское направление. Во всяком случае, Вяч. Ив. с его всенощными разглагольствованиями о большом искусстве, дионисийстве, мифотворчестве был довольно не ко двору среди таких в конце концов снобов, какими были мироискусники. Он их толковал метафизически, они его гугировали гурманистически. Кое-как дружба держалась, но полного слияния не было. Нужно заметить, что в Вяч. Ив. "хаосах, космосах" и в "пустоте" художников была партийная преувеличенность, и м<ожет> б<ыть>, они друг в друге отдыхали от самих себя.

26--27 (ч<е>тв<ерг, пятница>)

Решили, что я останусь еще на 2 недели.¹⁸⁵ Вчера я как-то отнесся к этому индифферентно и чуть-чуть кисло, скучая о собственном "доме", сегодня, особенно после того, как Андр. Ал. взял это на себя, и я попросил Маланч<икова> позвонить об этом Юр., мне стало очень приятно и весело. Положим, и погода с утра часов до 5-ти была роскошная и летняя, какую я люблю. 26<-го> Юр. два раза заходил ко мне. Огорчился некоторыми жалобами в моем дневнике, звали меня гулять Богинский и Тиран, и вечером я немного играл. Сегодня Маланч<иков> говорил с милым Юрочкой, тот несколько встревожился, потом обрадовался. Читал Степанову "Форель", спал, слушал концерт, ужинал. Потом пришли О. Н. с Глаф. Викт., а тут приехал и Юрочка. Денег нет еще. Навез словарей, бедняжка. Дал денег. Предложил завтра Павловск.

Комната Юрочки. Когда я ночевал на Колпинской, Юр. устроил мягкий свет. Квадратная комната со светлыми занавесками, летом в посторонней обстановке. Непривычно чисто. Юр. рядом, но в чужом месте, белесоватый свет из окон и заглушённый ночник. Не спалось и всё представлялась та Гофмановская комната из Юр. коллекции, где Гофман сидит у постели больной (умирающей?) женщины. Это незабываемая картинка, м<ожет> б<ыть> (нам хочется так), самого Гофмана,¹⁸⁶ как ни странно, полна теплой и тихой надежды, как валерьянка, камфора, м<ожет> б<ыть>, как самая смерть. Я привык уже себя видеть и представлять себя в виде умирающего и больного, а вдруг по жестокому капризу судьбы больным-то и умирающим окажется Юр., а я буду сидеть и смотреть на него?! Нет, нет, нет! Господь избавит меня от такого наказания!

Боря и мама. Сын управляющего до смешного похож на отца: те же мелкие черты не крупного худощавого блондина, хитренький мечтательный взгляд и юмористическая смешливость. Только бородки нет. Теперь он мне кажется гораздо меньше, чем весною. Мое окно под углом с окном из ванны, как-то высовывается оттуда плутоватая мордочка Бори. Спрашиваю, как он попал из детдома, где он теперь живет. Говорит, что отпустили проведать маму. И какая-то жалостливость и секретность прошла по его лисьему личику. Потом уж я узнал, что мать его утром умерла. А я как-то запомнил его голос, где ясна фальшь из нежелания показывать наружу свои чувства.

28 (с<у>б<бо>т<а>)

почему-то разворотили нашу дачу, решительно не понимаю. Потом обедали. Делали нам разные омажи, но курица была жесткая ужасно. Видали Верочку и Щербачева.¹⁸⁷ Вечером опять шел дождь. Очень хорошо проехались, и страшно тактично со стороны Юр., что не ездила О. Н. Вечером была у нас лекция, и я бродил по темному саду, не знаю ведь еще, устроит ли мне Андр. Алек.

29--30 (воскр<есенье>, пон<едельник>

Дождь, но к ночи тихая луна. Но и в дождливую погоду дом имеет вид известного довольства. Купил розы. Одну "Madame Caroline Tashtou". 30<-го> утром в комнате Султановой читал "Строптивую" и "Лазаря".¹⁸⁸ Богинский говорит: "Юр. Ив. вас ищет". Потом пошел дождь. Чудный обед. Все уезжают, путевки продолжаются неохотно. Вечером опять читали китайцы, пела Куз[ь]мина, играл Ник<олай> Дм<итриевич>. Наташа разобижена за то, что протестуют против ребят. Юр. пришел после ужина. Шел проливной веселый дождь при совершенно желтом небе, мы беседовали с Поликарповым о розах. Очень было хорошо. Потом дошли до Юр., выпили "Напареули", и любовно он меня проводил. Дома еще не спали. Встретили Тиран, провожавшую мужа, с которым я объединялся перед ужином.

Саратовские квартиры. Сначала мы жили у Медведевых где-то на Пешке у Старого собора.¹⁸⁹ Они были староверы, и когда было затмение солнца, надели саваны, зажгли свечи и ждали светопреставления. А бабка зарыла в землю на всякий случай целое решето яиц, но этого всего я не помню, потом переехали на Аничковскую около плацпарада и дома полицмейстера Арапова. Дом Бодиско, пензенских помещиков. Дом был на косогоре. Со стороны двора и улицы одноэтажный с мезонином. Со стороны яблочного сада -- двухэтажный. Первый, с улицы, и второй, со стороны сада, занимали мы, внизу с сада жила сама Бодиско. Это была пензенская (кажется) помещица, маленькая старуха с резкими чертами лица и огненным взором. Она славилась скупостью, злобою и дурным глазом. Мама всегда прятала от нее свои незатейливые комнатные цветы, чтобы они не погибли от ее похвалы. Помню, как-то зимою был пикник, куда не пригласили ее дочку Тосю (Феофанию Леонтьевну). Пелагея Владимировна пришла к нам, ругательски ругала веселящуюся компанию и желала им всяческих бед. И, действительно, их застала за Волгой снежная буря, всех разбросала в разные стороны, кто заблудился, кто вывалился, отморозили себе носы, уши, руки, ноги. Старуха знала про свою дурную славу и играла на этом. Была она какая-то молдаванка. Феофания была толстенькая, маленькая брюнетка с толстыми крохотными руками, в турнюре и белых отложных воротничках, пышным затянутым бюстом, на котором чаще всего была мозаичная брошка с видом римских развалин, с челкой и высоким шиньоном. Курила папиросы и одевалась почти всегда в черное, думая быть похожей на итальянку. Она была, по-видимому, бесприданница, и старуха старалась всеми правдами и неправдами сбыть ее с рук, возя то вниз, то вверх по Волге, то проводя лето в Липецке на водах. Дела у них приуныли, мать была скаредна, кроме того, был где-то брат в гвардейском полку, на содержание которого шли все их скудные доходы. Наконец, нашли жениха в лице некоего армейского поручика Павлова, на полтора года моложе невесты. Он был белобрысый и краснолицый, с грубоватым и стесняющимся лицом. Мне он очень нравился, и я очень любил сидеть у него на коленях, прижимаясь к сукну мундира. Я был на свадьбе мальчиком с образом. Меня завили, как барана, одели в палевую рубашку и повезли в карете с невестой. Все кумушки дивились, какой я маленький, и правда, мне было чуть не четыре года. Так как у Бодиско было тесно, то свадьбу справляли у нас, а танцевали на балконе. Невеста, как все невесты, была задумчива и неинтересна. Почти на другой же день муж нашел, что его обманули с деньгами, и принялся колотить жену и тещу. После смерти старухи начал тяжбу со своим beau-frere'ом {Шурином (фр.).} из-за дома, вообще оказался бурбоном и сутягой. Я помню очень хорошо мезонин, где жили сестры и куда меня не пускали, шалости наших горничных, "Аннушки большой" и "Аннушки лягушки", которые на щетки надевали простыни, маски и кивали через забор проезжим, пока один купец не вылез из саней и не отстегал их кнутом, пока его купчиха в сугробе орала от страха. Помню живые картины: Варя сестрой милосердия и длинный гимназист умирающим на поле брани (ноги его не помещались на сцене и высовывались в коридор), Аня в виде черкеса, убивающего Бэлу.¹⁹⁰ Я проговорился, что Аня себе жженой пробкой делает усики, и меня за это нашлепали. Помню, как братья вымазали горчицей еврея Иевлева за ужином, мне это было очень смешно, а папа ужасно рассердился и говорил, что никак не ожидал, что дети его такие хамы. Помню анфиладу комнат, в детстве казавшихся огромными, окна по два, по три, из которых через сад и нижние улицы видна была Волга, то с бесконечными зелеными лугами за нею (а по ним передвигаются тени от облаков), то залитая лунным светом, всегда с пением издали. Свет был в зале, где мама играла на рояле 5 опер, и в кабинете, а гостиная и спальня были темные, только луна. Я перед зеркалом танцевал под мамину музыку или бегал за ходившим взад и вперед отцом и шлепал его по заложенным за спину рукам, пока он неожиданно не ловил меня широкою и теплою ладонью. Эта неожиданность или, вернее, ожидания этой неожиданности так сладко на меня действовали, что я часто описывался. 5 опер были: "Сев<ильский> цирульник", "Фрейшютц", "Вильгельм Телль", "Анна Белена" и "Дон-Жуан".¹⁹¹ Иногда, когда были вечера, мама играла всегда одни и те же вальс, польку, польку-мазурку, кадриль и лансье. Помню, как я сижу на крыльце и плачу, потому что прогнали собаку, а мальчик меня утешает: "Миха, милый, не плачь, кабака милая придет опять". Я не понимаю, почему я плакал и зачем мальчик меня утешал. Собака была приятельница этого мальчика, а прогнали ее, потому что я ее боялся. Исполнили мое желание. Я плакал, потому что видел, что мое спокойствие причиняет ему неприятность, а он хотел меня уверить, что это дело еще поправимое. Потом мы переехали на ту же Аничковскую в дом Ларионовых.

31 (вт<о>р<ник>)

Последний день, принимаются крайние меры, убираются постели. Я, по-видимому, остаюсь. Прощался со своим старичком, Богданович и Куз[ь]миной. Как все уехали, выровнилась погода. Султановы дали мне альбом, где чудный Сомов 20-го года,¹⁹² как знамение. Вечером были у нас гости, Ржевусские¹⁹³ с Дума,¹⁹⁴ еще кто-то, сын и [...] Юр<ий> Ник<олаевич>. Юр. все уверяет, что Тиран была продавщицей у Лора.¹⁹⁵ Он пришел рано, обедал у нас, потом я его провожал на вокзал. К нам-то здесь очень ласковы. Чудная погода.

Примечания

Июль

¹ Мормоны --

² Колонистский пруд -- вырыт в 1824--1825 годах, при создании Отдельного парка, связывающего Царское Село и Павловск, с целью осушения местности и создания резервуара воды для Павловска (пруд соединен подземной трубой с последним из Каскадных прудов Царского Села и специальным каналом-водоводом -- с Павловском).

³ "Месяц в деревне" -- драма (1850) И. С. Тургенева. "Коварство и любовь" -- драма (1784) Ф. Шиллера.

⁴ Отставной гвардии капитан Александр Эдуардович Зноско-Боровский в 1900-х годах эпизодически печатался в "Историческом вестнике" (см. его статью ""Аудако", колония прокаженных на острове Эзеле" (1909. Т. CXV. Янв. С. 289--311)), автор не принятых к печати "воспоминаний из жизни в Варшаве, в 1864--69 годах" и мемуаров "Старые годы" (см. его письма к редактору "Исторического вестника" С. Н. Шубинскому от 24 июня 1908 года и 17 июня 1910 года: РНБ. Ф. 874. Ед. хр. 113. Л. 60; Там же. Ед. хр. 121. Л. 79). В 1915--1917 годах -- председатель 2-го городского попечительства о бедных в Петрограде.

⁵ Среди выпускников Александровского лицея к 1911 году значатся Зноско-Боровские: Александр Александрович, выпускник 1898 года, камер-юнкер, статский советник, чиновник по особым поручениям Главного управления землеустройства и земледелия; Николай Александрович, выпускник 1904 года, коллежский асессор, бухгалтер Управления пенсионной кассы народных учителей и учительниц Министерства просвещения; Евгений Александрович (1884--1954), выпускник 1904 года, титулярный советник, театральный и литературный критик, драматург, прозаик, теоретик шахматной игры. С последним Кузмин познакомился весной 1909 года в редакции журнала "Аполлон", секретарем которого Зноско-Боровский был с 1909 до осени 1912 года. Зноско-Боровский -- первый биограф Кузмина: 30 ноября 1916 года в клубе деятелей искусства "Медный всадник" им был прочитан доклад "О творчестве М. Кузмина", приуроченный к 10-летию его литературной деятельности (опубликован: А. 1917. No 4--5. С. 25--44). С осени 1920 года жил в Париже. Сергей Александрович Зноско-Боровский (род. в 1879) -- организатор петербургского шахматного собрания, его казначей (1904--1907,1911), вице-председатель (1908) и председатель (1909--1910) -- умер в 1911 году (см. некролог: Речь. 1911. 30 июля. С. 4). Константин Александрович Зноско-Боровский в 1910-х годах преподавал природоведение и географию в 10-й петербургской гимназии, был расстрелян в 1921 году в Петрограде (см. объявление о панихиде: Последние новости (Париж). 1922. 22 июля. С. 1).

⁶ Среди выпускников Училища правоведения Зноско-Боровские не значатся.

⁷ Надежда Александровна Зноско-Боровская -- актриса. Кузмин посвятил ей стихотворение "Я знаю, ты любишь другую..." (1912--1913) из цикла "Остановка".

⁸ Знакомство Кузмина с Николаем Степановичем Гумилевым (1886-- 1921, расстрелян) состоялось 5 января 1909 года при посредничестве А. Н. Толстого (Д). Вместе с Толстым (а также с П. П. Потемкиным) они составили в марте 1909 года редакцию поэтического журнала "Остров" (вышло два номера; см.: Второй номер журнала "Остров" / Публ. А. Г. Терехова // Николай Гумилев: Исследования и материалы: Библиография. С. 317--351).

⁹ Лешков Павел Иванович (1884--1944) -- драматический актер и режиссер, с 1911 года в Александрийском театре; или Лешков (наст. фам. Ляшков) Денис Иванович (1883--1933) -- театральный критик и историк балета.

¹⁰ По воспоминаниям композитора Сергея Сергеевича Прокофьева (1891--1953), он познакомился со Зноско-Боровским в 1907 году (см.: Прокофьев С. С. Автобиография. 2-е изд., доп. М., 1982. С. 344--345).

¹¹ Маковский Сергей Константинович (1877--1962) -- поэт, художественный критик, мемуарист, сын художника К. Е. Маковского, основатель и редактор журнала "Аполлон" (1909--1917). С 1918 года жил в эмиграции.

¹² Петр Петрович Вейнер (1879--1931, расстрелян) -- выпускник Александровского лицея (1898), издатель журнала "Старые годы" (1907--1916), художественный критик и коллекционер, в 1907 году -- один из устроителей и позднее (1918--1925) заведующий музея "Старый Петербург". Осенью 1924 года и в феврале 1925 года арестовывался по делу "клуба лицеистов" и по "лицейскому делу" ("Монархический контрреволюционный заговор"), был выслан в Сибирь на три года (в ссылке закончил обширный труд ""Старые Годы", их история и критика en conaissance de cause", ныне хранящийся в Отделе рукописей ГРМ (Ф. 117. Ед. хр. 190)), в 1928 году вернулся в Ленинград. Вновь арестован 22 июля 1930 года по делу "группы монархистов, возглавлявшейся графиней Е. К. Заркенау". Виновным себя не признал, приговорен к расстрелу 2 января 1931 года; сообщение о расстреле см.: Последние новости (Париж). 1931. 10 февр.

¹³ Вторым секретарем "Аполлона" был с 1910 года Валериан Адольфович Чудовский (1882--1938?, расстрелян) -- соученик Зноско-Боровского по Александровскому лицею (выпуск 1904 года), литературный критик, теоретик стиха, в 1910--1925 годах -- сотрудник Публичной библиотеки (с 1916 года -- заведующий Отделением изящных искусств и технологии, в 1919--1925 годах -- заведующий Отделением изящной словесности; подробнее см.: Сотрудники Российской национальной библиотеки -- деятели науки и культуры: Биографический словарь. СПб., 1995. Т. 1: Императорская Публичная библиотека. 1795--1917. С. 569--570), продолжавший исполнять секретарские обязанности и после ухода Зноско-Боровского из редакции "Аполлона". См. в письме Зноско-Боровского к С. К. Маковскому от 29 октября 1912 года: "Я очень прошу Тебя освободить меня от секретарских, театральных и каких-нибудь иных обязанностей в Аполлоне. <...> Трудность может быть только по отношению будущего секретаря, но, я думаю, что если будет назначено определенное жалованье Чудовскому, он будет очень ретив, как он ретив бывает иногда и без жалованья, но на короткий срок, ибо он занят службой, -- а конечно, он гораздо более подходит и Тебе, и <Н. Н.> Врангелю, чем я. <...> До получения ответа я продолжаю, конечно, вести дело с прежней энергией" (РНБ. "Аполлоне"). Арестованный 7 апреля 1925 года как бывший лицеист и высланный в Нижний Тагил, Чудовский в 1930 году вернулся в Ленинград, в 1934 году преподавал в Институте механизации и социалистического земледелия.

¹⁴ В 1911 году Чудовский реферировал публичный дебют Сергея Радлова-поэта в Обществе ревнителей художественного слова (см.: Русская художественная летопись. 1911. No 9. С. 143; ср. упоминание в Д 26 марта 1911 года о Радлове, "за которым, по-моему, ухаживает Чудовский"), в 1916 году -- вместе с Анной и Сергеем Радловыми был среди основателей "общества для всестороннего изучения риторики как художества" (Л. 1916. No 4--5. С. 87). Петербургские литературные круги были хорошо осведомлены о влюбленности Чудовского в Анну Радлову, ставшей предметом иронии и пародирования (см., например, коллективную "Кофейню разбитых сердец", 1917). В 1918 году Чудовский значился суфлером в радловском Театре экспериментальных постановок (см.: Дмитриев П. В. К ранней режиссерской биографии С. Радлова (в печати)).

¹⁵ Е. А. Зноско-Боровский -- автор книг: Пути развития шахматной игры: Мысли и характеристики. СПб., 1910; Muzio-Gambit. Leipzig, 1911; Кодекс шахматной игры. СПб., 1913; Теория середины игры в шахматах. Л., 1925; Капабланка и Алехин. Париж, 1928; How not to play chess. London, 1931 и др. Редактор шахматных отделов газеты "Новое время", журнала "Нива", победитель турниров сильнейших петербургских шахматистов (1903, 1906/07, 1911), "единственный русский шахматист, выигравший партию у X. Р. Капабланки во время его гастролей в России в 1913" (Шахматы: Энциклопедический словарь. М., 1990. С. 129).

¹⁶ В "художественный комитет" театра "Дом интермедий", созданного осенью 1910 года, Зноско-Боровский вошел в конце октября -- начале ноября 1910 года, одновременно с реорганизацией "Дома" в "Товарищество актеров, писателей, музыкантов и художников", управление которым коллегиально осуществлялось Кузминым, Н. Н. Сапуновым и В. Э. Мейерхольдом (см. письмо Кузмина к Мейерхольду от 16 ноября 1910 года: Переписка М. А. Кузмина и В. Э. Мейерхольда. 1906--1933 / Публ. и примеч. П. В. Дмитриева // Минувшее: Исторический альманах. М.; СПб., 1996. Вып. 20. С. 359--361). 3 декабря 1910 года Мейерхольд поставил на сцене "Дома интермедий" пьесу Зноско-Боровского "Обращенный принц" (художник С. Судейкин, стихи и музыка Кузмина). О "Доме интермедий" см. также в книге Зноско-Боровского "Русский театр начала XX века" (Прага, 1925. С. 302--314).

¹⁷ Канкрин Владимир Иванович (1884--1962) -- граф, лицеист (выпуск 1904 года), помощник делопроизводителя петербургской конторы Императорских театров.

¹⁸ Крупенский Александр Дмитриевич (1875--1939) -- лицеист (выпуск 1896 года), управляющий балетной труппой, затем, в 1907--1914 годах, управляющий петербургской конторой Императорских театров.

¹⁹ Петр Петрович Сабуров (ок. 1880--1932) -- лицеист (выпуск 1900 года), председатель петербургского шахматного собрания и Всероссийского шахматного союза, композитор.

²⁰ 17 ноября 1909 года депутат Государственной думы, лидер партии октябристов ("Союз 17 октября") Александр Иванович Гучков (1862-- 1936) ранил на дуэли другого думца -- графа А. А. Уварова. Поединок был следствием "парламентского инцидента" между Гучковым и Уваровым 24 октября 1909 года в связи с интервью последнего газете "Русь", в котором он пересказал нелестный отзыв о Гучкове, данный, якобы, П. А. Столыпиным (см. подробнее: Парламентская дуэль // Биржевые ведомости. 1909. 18 нояб. С. 2).

²¹ "Фауста" Волошин дал Гумилеву пощечину. Причиной инцидента было оскорбление, нанесенное, по мнению Волошина, Гумилевым поэтессе Е. И. Дмитриевой, выступавшей в "Аполлоне" под псевдонимом Черубина де Габриак, который был раскрыт редактору журнала С. Маковскому Кузминым. По сообщению газетной хроники, совпадающей с позднейшими воспоминаниями Волошина, "Гумилев резко и несправедливо отозвался об одной девушке, знакомой Волошина. Волошин подошел к нему, дал ему пощечину и спросил: "Вы поняли?" -- "Да", -- ответил тот" (Русское слово. 1909. 24 нояб.; цит. по комментариям В. П. Купченко и З. Д. Давыдова к воспоминаниям Волошина "История Черубины" (1930) и "Исповеди" Е. Дмитриевой (1926): Воспоминания о Максимилиане Волошине. М., 1990. С. 652). Кузмин и Зноско-Боровский были секундантами Гумилева (со стороны Волошина выступали А. Н. Толстой и художник А. К. Шервашидзе). Обстоятельства дуэли, происходившей за Старой Деревней, по дороге на Лахту, "саженях в 35-ти от места поединка графа Уварова и г. Гучкова" (Биржевые ведомости. 1909. 24 нояб. С. 5), изложены ее участниками -- Толстым (Figaro (Тифлис). 1922. 6 февр.) и Шервашидзе (письмо к Б. В. Анрепу, б. д.); тексты приведены в коммент. В. П. Купченко и З. Д. Давыдова к указанному изданию (С. 652--655). Там же даны выписки из Д за 21 и 22 ноября 1909 года: "21 (суббота). Зноско заехал рано. Макс все вилял, вел себя очень подозрительно и противно. Поехали завтракать к Альберту, потом в "Аполлон", заказывали таксо-мотор. <...> Отправились за Старую деревню с приключениями <...>. В "Аполлоне" был уже граф. <...> С Шервашидзе вчетвером обедали и вырабатывали условия. Долго спорили. Я с князем отправился к Борису Суворину добывать пистолеты, было занятно. Под дверями лежала девятка пик. Но пистолетов не достали, и князь поехал дальше к Мейендорфу и т. п. добывать. У нас сидел уже окруженный трагической нежностью "Башни" Коля. Он спокоен и трогателен. Пришел Сережа и ненужный Гюнтер, объявивший, что он всецело на Колиной стороне. Но мы их скоро спровадили. Насилу через Сережу добыли доктора. Решили не ложиться. Я переоделся, надел высокие сапоги, старое платье. Коля спал немного. Встал спокойно, молился. Ели. Наконец, приехал Женя, не знаю, достали ли пистолеты.

22 (воскресенье). Было тесно, болтали весело и просто. Наконец чуть не наскочили на первый автомобиль, застрявший в снегу. Не дойдя до выбранного места, расположились на болоте, проваливаясь в воду выше колен. Граф распоряжался на славу, противники стали живописно с длинными пистолетами в вытянутых руках. Когда грянул выстрел, они стояли целы: у Макса -- осечка. Еще выстрел, еще осечка. Дуэль прекратили. Покатили назад. Бежа с револьверным ящиком, я упал и отшиб себе грудь. Застряли в сугробе. Кажется, записали наш номер. Назад ехали веселее, потом Коля загрустил о безрезультатности дуэли. Дома не спали, волнуясь. Беседовали" (С. 655; упоминаются Б. А. Суворин, издатель и журналист, барон А. Ф. Мейендорф, секундант Гучкова, С. А. Ауслендер и немецкий поэт Иоганнес фон Гюнтер, живший одно время на Башне; записи, предшествовавшие подготовке к дуэли, см.: МК 1996. С. 158; см. также: Жизнь Николая Гумилева: Воспоминания современников. Л., 1991. С. 233--234, 237--238).

²² Свадьба С. А. Ауслендера и Н. А. Зноско-Боровской состоялась 22 августа 1910 года; шафером был также Н. С. Гумилев: "В августе он <Гумилев> приехал в Окуловку с Кузминым и Зноско-Боровским. <...> Затем он принимал самое близкое участие в свадебном ритуале, спрашивал, на каких лошадях поедем в церковь и как поедем. Вечера мы проводили за игрой в винт. После же свадьбы разъехались" (Ауслендер С. А. Воспоминания о Н. С. Гумилеве // Жизнь Николая Гумилева. С. 47).

²³ Ошибка памяти Кузмина: имеются в виду конфликты Кузмина с сестрой Варварой в ноябре 1908 года (см. примеч. 84, наст. изд., с. 311) и в июле 1909 года; причиной последнего явилась влюбленность Кузмина в А<гафона?> Годунова, приказчика бумагоделательной фабрики в Окуловке (станция Николаевской железной дороги, расположенная вблизи от имения Мошковых Порахино, Новгородской губернии). Одновременно в Годунова была влюблена племянница Кузмина Варвара. Ситуация описана Кузминым в цикле "Трое" (июль--август 1909 года). Подробнее см. комментарии Н. А. Богомолова к изд.: Кузмин М. Стихотворения С. 712--714; указание на реальный подтекст цикла впервые сделано в работе: Malmstad J. E. ""Real" and "Ideal" in Kuzmin's "The Three"" // For SK. In Celebration of the Life and Career of Simon Karlinsky. Oakland, 1994. P. 173--183 (Modern Russian Literature and Culture. Studies and Texts. Vol. 33).

²⁴ В Окуловку Кузмин и Ауслендер выехали из Петербурга 17 августа 1910 года; Гумилев и Зноско-Боровский прибыли 20 августа; Зноско-Боровский выехал обратно в Петербург 22 августа; Кузмин вернулся 30 августа (Д).

²⁵ Имеются в виду годы первого замужества В. А. Кузминой. Ее муж Абрам Яковлевич Ауслендер (1859--1887) в начале 1880-х годов организовал в Херсоне подпольный кружок, имевший связи с народовольцами, и был арестован 13 июля 1883 года. После пребывания в Петропавловской крепости Ауслендер был выслан в Западную Сибирь сроком на три года (подробнее см.: Деятели революционного движения в России: Биобиблиографический словарь. М., 1933. Т. 3: Восьмидесятые годы. Вып. 1. А--В. Стб. 135--136). См. также в "Автобиографии" С. А. Ауслендера: "Отец и мать мои, будучи студентами, были сосланы в Сибирь по делу тайной народовольческой типографии. Я родился <...> в Петербурге, куда мать моя вернулась из ссылки. Отец умер, когда мне было несколько месяцев" (Ауслендер С. Собр. соч. М., 1928. Т. 1. С. 19).

²⁶ "Домашний быт русских царей" (М., 1862) -- труд историка Ивана Егоровича Забелина

²⁷ "Поэтической Академией" именовались заседания на Башне Вяч. Иванова, посвященные лекциям по теории стиха. В сентябре 1909 года "Академия" была преобразована в Общество ревнителей художественного слова (сохранив и прежнее, неформальное наименование), а заседания перенесены в редакцию "Аполлона" (Мойка, 24, кв. 6), где продолжались до 1913 года. Кузмин входил в Совет общества, а Зноско-Боровский, будучи помощником С. К. Маковского -- "администратора" общества, занимался организационными делами (см. письмо Вяч. Иванова к Брюсову от 3 января 1910 года и коммент. С. С. Гречишкина, Н. В. Котрелева и А. В. Лаврова к нему: ЛН. М., 1976. Т. 85. С. 523--524).

²⁸ Ведринская Мария Андреевна (1877--1948) -- актриса, в 1906--1924 годах работала в Александрийском театре, а с 1924 года -- в рижском Русском драматическом театре. 30 марта 1910 года на ее вечере в зале Дворянского собрания В. Э. Мейерхольд и балетмейстер В. И. Пресняков поставили "мимический балет" Кузмина "Выбор невесты" (см.: Конечный А. М., Мордерер В. Я., Парнис А. Е., Тименчик Р. Д. Артистическое кабаре "Привал комедиантов". С. 130). Ведринская была занята также в постановке "Выбора невесты" Н. П. Петровым в Михайловском театре 14 мая 1919 года.

²⁹ Ольга Афанасьевна Судейкина (урожд. Глебова; 18857--1945) -- актриса и художница.

³⁰ С Алексеем Николаевичем Толстым (1882--1945) Кузмин познакомился 29 декабря 1908 года (Д). В мае--августе 1909 года Кузмин и Толстой -- в числе основателей и ближайших сотрудников посвященного поэзии журнала "Остров": в качестве таковых выступали совместно с Н. Гумилевым и П. Потемкиным на Вечере современной поэзии "Остров искусства" в Киеве 29 ноября 1909 года (см.: "Остров искусства": Биографическая новелла в документах // Дружба народов. 1989. No 6. С. 244--253). 23 февраля 1914 года Толстой был одним из зрителей домашнего спектакля по пьесе Кузмина "Венецианские безумцы" в Москве в доме Е. П. и В. В. Носовых; "под впечатлением пьесы "Венецианские безумцы" в 1919 г. он задумал пьесу "Любовь -- книга золотая"" (А. Н. Толстой: Материалы и исследования. М., 1985. С. 413; ср.: Там же. С. 403). О встрече Кузмина с Толстым в 1923 году вспоминал редактор московского машинописного журнала "Гермес" Б. В. Горнунг: он был свидетелем "очень интересного" разговора Кузмина с Толстым, в котором "затрагивалась позиция журнала "Абраксас" в сравнении с <...> "Гермесом"", причем "Толстой ругал позиции обоих журналов, несмотря на их огромное различие" (Горнунг Б. Из воспоминаний о Мих. Ал. Кузмине / Публ. М. О. Чудаковой и А. Б. Устинова // Пятые Тыняновские чтения. С. 175). 26 октября 1925 года на заседании Ленинградского общества библиофилов, посвященном 20-летию литературной деятельности Кузмина, Толстой произнес "вступительное слово" (см.: К ХХ-летию литературной деятельности Михаила Алексеевича Кузмина. Л., 1925. Стр. не нумерованы). Ср. также запись в дневнике К. Федина: "1930. 12. 1. <...> "Венок на голове, полуоткрыты губы..." -- эти стихи приводит А. Блок в речи своей, читанной на юбилее Кузмина. Прекрасная речь. "М. Кузмин замечателен уже тем, что мог вызвать такую гениальную речь", -- сказал Толстой... Я пил с ним третьего дня <...>" (Федин К. Собр. соч.: В 12 т. М., 1986. Т. 12. С. 46; неточно цитируется стихотворение Кузмина "Мой портрет" (1906--1907)). 12 сентября 1931 года Кузмин отмечал: "Толстой ищет моей Форели" (Дневник 1931. С. 178).

³¹ Софья Исааковна Толстая (урожд. Дымшиц; 1889--1963) -- актриса и художница, в 1907--1914 годах жена А. Н. Толстого.

³² Судейкин Сергей Юрьевич (1882--1946) -- художник, автор портрета Кузмина (1915, бумага, карандаш, ГРМ; см.: Кравцова И. Забытый портрет М. Кузмина // НЛО. 1993. No 3. С. 130--133), один из "героев" повести Кузмина "Картонный домик" (1907; выведен под именем Мятлева) и сопутствующего ей цикла стихов "Прерванная повесть", биографической основой которых явился кратковременный роман Кузмина с Судейкиным в октябре--декабре 1906 года, закончившийся неожиданным отъездом Судейкина из Петербурга и женитьбой его на O. А. Глебовой (см.: МК 1995. С. 130--138). Летом 1912 года Кузмин жил у Судейкиных; к О. А. Глебовой-Судейкиной обращены его стихотворения "Пускай нас связывал издавна..." (1918), ""А это -- хулиганская", -- сказала..." (1922) и ряд неопубликованных текстов 1910-х годов (см.: Тименчик Р. НЛО. 1994. No 7. С. 214--215); для декламационного репертуара актрисы им был написан, в частности, цикл "Бисерные кошельки" (1912); подробнее см.: Мок-Бикер Э. "Коломбина десятых годов...": Книга об Ольге Глебовой-Судейкиной. Париж; СПб., 1993. С. 85--92. Судейкин оформил книги Кузмина "Куранты любви" (М., 1910) и "Осенние озера" (М., 1912), а также театральные постановки его произведений: в 1911 году -- "комическую оперу" "Забава дев" в Малом (Суворинском) театре, в 1913 году -- "вертеп кукольный" "Рождество Христово" в "Бродячей Собаке", в 1914 году -- пьесу "Венецианские безумцы" (эскизы костюмов см. в книге Кузмина "Венецианские безумцы" (М., 1915)). Адресат стихотворений "Балет" и "Прогулка" (1912), описывающих картины Судейкина "Балет" (1910, ГРМ) и "Гулянье" (1906, ГТГ), а также "Чужой поэмы" (1916). Судейкины расстались в 1915 году. С. Ю. эмигрировал в 1917 году; в 1934 году жил в Нью-Йорке; его биографию Кузмин планировал написать для задуманной им в начале 1920-х годов серии жизнеописаний "Новый Плутарх" (см. "Список лиц для "Плутарха"", опубликованный Н. А. Богомоловым в сборнике "Вторая проза. Русская проза 20-х--30-х годов XX века" (Trento, 1995. С. 138)). О. А. Судейкина с 1924 года жила в Париже.

³³ 1909--1912 годы -- время наиболее тесного и дружеского общения Кузмина и Гумилевых (10 июня 1910 года Кузмин познакомился с А. А. Ахматовой); подробную хронику их встреч см. в биографической канве Гумилева, составленной Е. Е. Степановым: Гумилев Н. Соч.: В 3 т. М., 1991. Т. 3. С. 359 и след.; письма Гумилева к Кузмину опубликованы Р. Д. Тименчиком: Неизвестные письма Н. С. Гумилева // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1987. Т. 46. No 1. С. 59--61. После обидной для Кузмина рецензии Гумилева на "Осенние озера" (А. 1912. No 8. С. 61) тот дезавуировал свой положительный отзыв на "Чужое небо" (А. 1912. No 2. С. 73--74), опубликовав новый критический разбор гумилевской книги (Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к журналу "Нива" на 1913 г. Т. I. No 1. Стб. 161--162; ср. мемуарное свидетельство Ахматовой: Записки. С. 173--174; ср. также: Acumiana. С. 113). Гумилеву посвящено стихотворение Кузмина "Надпись на книге" (1909); при републикации в "Третьей книге рассказов" (М., 1913) рассказа ""Высокое искусство"", датированного августом 1910 года, Кузмин также посвятил его Гумилеву. А. Г. Тимофеев (см. изложение его доклада: Кравцова И., Эльзон М. Международная конференция "Н. С. Гумилев и Русский Парнас" // РЛ. 1992. No 1. С. 238) и Н. А. Богомолов (см.: МК 1995. С. 139--144) пытались интерпретировать эту дедикацию соответственно как отклик Кузмина на разладившую "мужскую" дружбу Гумилева и Кузмина женитьбу Гумилева на Ахматовой в апреле 1910 года или как знак солидаризации с Гумилевым в полемике, вызванной докладом Вяч. Иванова "Заветы символизма" (март 1910 года), материалы которой были опубликованы, в частности, в "июльско-августовском номере "Аполлона"" (МК 1995. С. 142; курсив Н. А. Богомолова. Отметим, что данная интерпретация лишь детализирует предложенную нами ранее: Полемический контекст рассказа М. А. Кузмина "Высокое искусство" // А. Блок и русский символизм: Проблемы текста и жанра. Блоковский сб. X. Тарту, 1990. С. 98 (Уч. зап. Тарт. ун-та. Вып. 881)). Однако ни версия А. Г. Тимофеева, убедительно оспоренная уже Н. А. Богомоловым (МК 1995. С. 139--140), ни разработанная им гипотеза не представляются доказательными: сомнительны резоны Кузмина, актуализирующего вдруг частности литературной полемики двухлетней давности, причем в период явного охлаждения личных отношений с адресатом посвящения (в августе 1912 года появилась задевшая Кузмина рецензия Гумилева на "Осенние озера"). Останавливает внимание другое: дата рассказа (это единственный датированный автором текст в книге) точно отсылает к памятной Кузмину и Гумилеву свадьбе упомянутого в рассказе С. А. Ауслендера и Н. А. Зноско-Боровской 22 августа 1910 года (см. примеч. 22, наст. изд., с. 240). Заключенное же Кузминым в "остраняюще"-иронические кавычки название -- ""Высокое искусство"", -- выступающее в рассказе в качестве пейоративно окрашенного термина, послужило тем не менее положительной характеристикой поэзии Кузмина в другой рецензии Гумилева на "Осенние озера", появившейся в период подготовки "Третьей книги рассказов" к печати (Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к журналу "Нива" на 1912 г. Т. III. No 11; ср.: "Стихи М. Кузмина <...> показывают, что русская поэзия <...> становится искусством трудным и высоким <...>"; курсив наш. -- Г. М.). посвящения ""Высокого искусства"" Гумилеву приходится обозначить как полемическую: с 1913 года полемика определенно становится доминантой литературных отношений Кузмина и Гумилева. Осенью 1911 года Кузмин принял участие в первых собраниях новоорганизованного "Цеха поэтов" (см.: Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме // RL 1974. No 7/8. Р. 31, 35). По словам Ахматовой, записанным П. Н. Лукницким в 1925 году, "Цех собой знаменовал распадение этой группы (Кузмина, Зноско и т. д.). Они постепенно стали реже видеться, Зноско перестал быть секретарем "Аполлона", Потемкин в "Сатирикон" ушел, Толстой в 12 году, кажется, переехал в Москву жить совсем <...>. Здесь новая группировка образовалась: Лозинский, Мандельштам, Городецкий, Нарбут, Зенкевич и т. д. Здесь уже меньше было ресторанов, таких -- Альбертов <sic!>, больше заседаний Цеха <..."> (Acumiana. С. 128--129). В целом, к предприятию Гумилева Кузмин отнесся без энтузиазма, с 1914 года интенсифицируя критику акмеизма как "школы", варьируя в своих статьях "оксюморонный образ "тупого акмеизма" (???? "острие")"(Ахматова и Кузмин // RL 1978. Vol. VI. No 3. Р. 223; там же примеры из статей Кузмина; ср.: Калиостро. С. 89) и окончательно перенеся эту квалификацию акмеизма на личность его погибшего создателя в 1921 году (см.: 26 сент. С. 489). Осенью 1920 года Кузмин и Гумилев предприняли тем не менее совместную поездку в Москву для участия в "Вечере современной поэзии" во Дворце искусств (см.: Гумилев и Кузмин на "Вечере современной поэзии" в Москве 2 ноября 1920 г. / Публ. С. В. Шумихина // Николай Гумилев и Русский Парнас: Материалы научной конференции 17--19 сент. 1991 г. СПб., 1992. С. 109--114).

³⁴ На Бронницкой улице, 9 располагалась Александровская община сестер милосердия Красного креста.

³⁵ Ошибки памяти Кузмина: на актрисе Марии Васильевне вой-Багровой (1882--1946) Зноско-Боровский женился в 1912 году; 2 августа 1912 года у них родился сын Кирилл (l966). Ср. запись в Д от 15 августа 1912 года: "Наденька <Ауслендер> звала. Сообщила, что Женя женился на Филаретовой, у них ребенок и бедствуют". Зноско-Боровский был на фронте с первых дней войны; см. письмо М. В. Филаретовой к Кузмину от 31 июля 1914 года:

уезжая на войну, Женя поручил мне разыскать Вас и обратиться к Вам с очень большой просьбой: проредактировать рассказ, который он успел написать только начерно, особенно последнюю главу. Так как я останусь здесь очень недолго (не больше трех недель), то Вы бы меня страшно обязали, назначив мне самый ближайший срок для нашего свидания. Будучи очень занята, я боюсь терять время и ехать в Павловск на авось. <...>

Все случилось быстро и неожиданно. Жене по приезде пришлось собраться в три дня. Я иду в сестры милосердия, т<ак> к<ак> не в силах, совершенно, оставаться здесь.

В Ниве обещали взять повесть, и я бы очень хотела на той неделе ее отнести, чтобы получить деньги. -- я верю в ваше доброе, всегда дружеское и милое отношение к Жене, а потому прямо и просто пишу Вам. Примите мой сердечный привет и пожелание всего хорошего. <...>

(РГАЛИ. Ф. 232. On. 1. Ед. хр. 206. Ср. запись Кузмина: "Читал Женин рассказ" (Д, "Ниве" не публиковалась). В 1920--1930-е годы, в эмиграции, М. В. Зноско-Боровская входила в масонскую ложу "Аврора" (История. С. 299).

³⁶ Церковь Св. Апостола Матфея (угол Матвеевской и Большой Пушкарской улиц) была закрыта 25 июля 1932 года и осенью того же года разрушена.

³⁷ Лина Ивановна Тамм (18757--1941) -- воспитательница О. Н. Гильдебрандт, близкий друг ее родителей. См. воспоминания О. Н. Гильдебрандт "Мама. Папа. Лина Ивановна" (ЦГАЛИ СПб.

³⁸ С поэтом Всеволодом Гаврииловичем Князевым (1891--1913) Кузмин познакомился весной 1910 года (первое упоминание в Д -- 2 мая). Их отношения продолжались с мая 1910-го до осени 1912 года и, будучи осложнены романом Князева с О. А. Глебовой-Судейкиной, начавшимся летом 1912 года (см.: С. 175--178), завершились ссорой во время поездки Кузмина в Ригу, где Князев служил вольноопределяющимся в 16-м гусарском Иркутском полку. 29 марта 1913 года в Риге Князев пытался покончить жизнь самоубийством, выстрелив себе в грудь из браунинга; 5 апреля от полученной раны он умер; похоронен на Смоленском кладбище в Петербурге. Его "Стихи. Посмертное издание" вышли в 1914 году в Петербурге. 28 сентября 1922 года, в день, который, по замечанию Р. Д. Тименчика, "может указывать на точную десятилетнюю годовщину ссоры" (ТименчикР. Рижский эпизод в "Поэме без героя" Анны Ахматовой // Даугава. 1984. No 2. С. 118). Кузмин записал: "Не поссорься Всеволод со мною -- не застрелился бы" (Д).

³⁹ Мария Петровна Князева (урожд. Шуйская). Ее записка Кузмину от 6 октября 1912 года (Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 232) опубликована Р. Д. Тименчиком: Даугава. 1984. No 2. С. 118. К характеристике отношений Кузмина и матери Вс. Князева приведем позднейшее письмо М. П. Князевой к Кузмину:

Многоуважаемый Михаил Алексеевич, позвольте побеспокоить Вас просьбой прочитать прилагаемые стихотворения одной молодой монахини (неопытной в стихосложении, но страстно любящей стихи) и высказать откровенно Ваше мнение о них. За исполнение моей просьбы заранее благодарна Вам. -- Здесь я живу с дочерью Анной, в иночестве Екатериной. Удивительно хороший уголок: чудный сосновый лес, появились уже грибы. Пробуду здесь до конца августа. В городской квартире остался Кирилл, недавно выпущенный из Смоленской тюрьмы.

<Вас> М. Князева.

За ответом зайдут к Вам мои знакомые.

Поклонитесь О. А. Судейкиной и А. А. Ахматовой, если увидите их

(ЦГАЛИ СПб. Ф. 437. Оп. 1. Д. 55. Л. 3; упомянут брат В. Г. Князева Кирилл).

⁴⁰ (1872--1950-е?) -- муж Е. А. Нагродской с 1896 года, инженер путей сообщения, председатель Правления Общества Олонецкой железной дороги и Общества Токмакской железной дороги, преподаватель Института инженеров путей сообщения. Кузмин посвятил ему повесть "Капитанские часы" (1912). С 1920 года в эмиграции.

⁴¹ Кожебаткин Александр Мелентьевич (1884--1942) -- секретарь издательства "Мусагет" (1910--1912), владелец издательства "Альциона" (1910--1923), издатель комедии Кузмина "Венецианские безумцы" (М., 1915) и предполагавшийся издатель совместной книги стихов Кузмина и Вс. Князева "Пример влюбленным" (1912; издание не состоялось; см.: МК 1995. Ежегодник на 1990 год. С. 59) и также несостоявшегося отдельного издания поэмы Кузмина "Новый Ролла", иллюстрированного Н. Н. Сапуновым. Ему посвящена "кантата" Кузмина "Св. Георгий" (1917).

⁴² Вероятно, Григорий Григорьевич

⁴³ Гостиница "Селект" располагалась на Лиговской ул. (ныне Лиговский пр.), 44.

⁴⁴ (наст. фам. Корнблит) Александр Яковлевич (1885--1950) -- актер и режиссер, основатель и художественный руководитель московского Камерного театра с 1914 года. В 1915 году в Камерном театре была поставлена пантомима Кузмина "Духов день в Толедо" (режиссеры В. Соколов и Г. Авлов). В 1912 году Кузмин написал музыку к поставленной Таировым в Новом драматическом театре А. К. Рейнеке пьесе X. Бенавенте "Изнанка жизни". "Ауслендер держала руку Таирова", -- отмечал А. Н. Толстой в дневнике в сентябре 1912 года, описывая встречу с Таировым в "Бродячей собаке" (А. Н. Толстой: Материалы и исследования. С. 300). "У Надины (со слов Юры) был флирт с Таировым, и Надина обижалась, что Юр. недостаточно ценит ее, когда Таиров влюблен и ревнует" (КГ).

⁴⁵ Возможно, Молчанов Марк Николаевич.

⁴⁶ княгини Палей построен в 1910--1914 годах архитектором К. К. Шмидтом, взявшим за образец дворец ее мужа -- великого князя Павла Александровича -- в Булони. Ныне, за исключением центральной части, перестроен.

⁴⁷ Офрен "Комеди Франсез" в 1765 году, играл в Женеве, Берлине. Свои впечатления от игры Офрена в Потсдаме 5 и 9 июня 1774 года прусский король Фридрих Великий излагал в письме к Вольтеру от 30 июля 1774 года (см.: The Complete Works of Voltaire. Banbury, 1975. Vol. 125. P. 79; русский пер.: Переписка Фридерика Великого, короля прусского, с господином Вольтером с 1736 по 1778 год. СПб., 1816. Ч. 3. С. 117; см. также письма Фридриха от 10 мая, 12 июля и 24 июля 1775 года и письма Вольтера к Фридриху от 21 июня и 29 июля 1775 года: The Complete Works of Voltaire. Banbury, 1975. Vol. 126; Переписка... Ч. 3. С. 141,144--146,149). С 1785 года Офрен состоял во французской труппе в Петербурге.

⁴⁸ Ср. в "Histoire..." Кузмина: "Моя бабушка со стороны матери была француженка по фамилии Mongeaultier и внучка франц<узского> актера при Екатерине -- Офрена" (МКиРК. С. 147). Леон Монготье состоял во французской труппе со времени царствования Павла I (см.: Вигель Ф. Ф. "Летописи русского театра" сохранилось упоминание лишь о прабабушке Кузмина: "16 июня <1805 года> была дана французская пиеса и после того шла опера "Ям", соч. Ал. Яков. Княжнина, музыка Ан. Титова; роль Параши занимала дев<ица> Монготье, принадлежавшая к обеим (русской и французской. -- Г. М.) труппам. Это был ее бенефис" (Летопись русского театра / Сост. П. Арапов. СПб., 1861. С. 171). По воспоминаниям Ф. Ф. Вигеля, "Г-жа Монготье довольно изрядно пела, но употребляла во зло дозволение, которое имели тогда певицы -- быть безобразными, не уметь ни ходить, ни говорить, ни одеваться" (Вигель Ф. Ф. Записки. Т. 1. С. 189).

⁴⁹ По сведениям издателей "Записок" П. А. Каратыгина, Екатерина Львовна Монготье -- "артистка СПб. драматической труппы на ролях субреток", окончила петербургское Театральное училище; с 1832 года замужем за управляющим Театральным училищем Дмитрием Яковлевичем Каратыгин П. А. Записки / Новое изд. под ред. Б. В. Казанского при участии Ю. А. Нелидова, Ю. Г. Оксмана и Н. С. Цемша. Л., 1930. Т. II. С. 317).

⁵⁰ Петербургское Театральное училище, для департамента уделов. В 1835 году дом был приобретен Дирекцией Императорских театров; см. в воспоминаниях Р. М. Зотова: "вскоре по вступлении нового директора <А. М. Гедеонова> <...> приобретен <был> великолепный дом у Александрийского театра. <...> Туда переведена была школа, <...> тут поместился и сам директор, не имевший дотоле никогда казенной квартиры; тут же переведена контора с главными чиновниками" (Исторический вестник. 1896. Т. LXVI. Дек. С. 784--785).

⁵¹ В период директорства А. М. Гедеонова и службы Д. Я. Федорова в 1836 году в Александрийском театре был представлен "Ревизор" Гоголя.

⁵² Арсеньева (урожд. Столыпина) Елизавета Алексеевна (1773--1845).

⁵³ Зотов Михаилович (1796--1871) -- драматург, писатель и театральный критик, с 1818 года заведовал репертуаром немецкой труппы в Петербурге, в 1826--1836 годах -- репертуаром русской драматической труппы. Вспоминал позднее о времени своей службы при театре: "Вообще в эту эпоху можно было похвалиться составом чиновников театрального управления. <...> Управляющим школою <был> Д. Н. <sic!> Федоров, женившийся на прелестной актрисе Монготье" (Театральные воспоминания. Автобиографические записки Р. Зотова. СПб., 1859. С. 103; ср. также: "Другой сослуживец был Дмитрий Николаевич <sic!> Федоров, инспектор театральной школы. Он женился на воспитаннице Монготье, которая долго обворожала всех своею красотою, и сделал много полезного для школы, которая после него пришла в совершенный упадок" (Записки Рафаила Михайловича Зотова // Исторический вестник. 1896. Т. LXV. Авг. С. 308)).

⁵⁴ Дом на углу Никольской ул. (с 1892 года ул. Глинки) и Екатерингофского пр. (с 1923 года пр. Римского-Корсакова) был приобретен Л. Н. Бенуа в 1808 году; с 1832 года там жила семья архитектора Н. Л. Бенуа; см. главу "Родительский дом" в "Моих воспоминаниях" А. Н. Бенуа (М., 1980. Кн. I--III. С. 182--192).

⁵⁵ "Руководства к акушерству" (СПб., 1874), художник-дилетант.

⁵⁶ Алексей Алексеевич Кузмин (1812--1886) -- в 1825 году окончил Морской кадетский корпус, в 1842 году "уволен от службы чином капитан-лейтенанта" (Общий морской список. СПб., 1898. Ч. X: Царствование Николая I. Д--М. С. 479). В 1849 году арестовывался по подозрению в причастности к делу "петрашевцев" (см. воспоминания его брата: Из записок генерал-лейтенанта Павла Алексеевича Кузмина // Русская старина. 1895. No 2. С. 171). В 1872 году -- член Ярославского окружного суда, в 1874--1884 годах -- член Саратовской городской судебной палаты.

⁵⁷ От брака А. А. Кузмина и Н. Д. Федоровой родились Алексей, Дмитрий, Варвара, Михаил и Анна Кузмины. Дмитрий Алексеевич Кузмин (род. в 1865 году) умер от чахотки в 1895 году; Алексей, Варвара и Анна умерли между 1918 и 1922 годом: ср. запись Кузмина от 21 ноября 1922 года: "письмо от Ауслендера, очутившегося уже в Москве <...>. Новости печальные: обе сестры мои умерли, а брат застрелился. Старый уже человек. Один я остался вымирать" (Д).

⁵⁸ Источник сведений о принятом в исследовательской литературе годе рождения Н. Д. Федоровой (1834) -- заполненная Кузминым в 1928 году анкета для "Словаря современников" Г. Г. Бродерсена Ф. 103. Ед. хр. 85). В 1906 году при написании "Histoire..." Кузмин, однако, также указывал, что при его рождении (1872) Н. Д. Кузминой было 40 лет (см.: МКиРК. С. 147; ср. Там же. С. 154). Таким образом, если принять на веру эти сообщения Кузмина, годом рождения его матери следует считать 1832 год -- год замужества Е. Л. Монготье.

⁵⁹ Имеется в виду так называемая Павловская -- концерты, устраивавшиеся с 1839 года в Павловском вокзале (см.: Розанов А. С. Музыкальный Павловск. Л., 1978).

⁶⁰ Сомов Дневник 1905. С. 403--404); автор двух портретов Кузмина (1909), его постоянный корреспондент (переписка Сомова и Кузмина подготовлена к печати Н. А. Богомоловым). Творчество Сомова -- одна из самых ранних и глубоких привязанностей Кузмина в сфере "Мира искусства". Свидетельство их дружбы в 1905-м -- начале 1910-х годов -- посвящение "Дорогому Сомову" "Приключений Эме Лебефа" (СПб., 1907), книги, оформленной самим художником, а также письма Сомова Кузмину, опубликованные частично в кн.: Константин Андреевич Сомов: Письма. Дневники. Суждения современников. М., 1979. С. 92--96. Некоторое охлаждение этих отношений после 1913 года, во всяком случае, со стороны художника, не помешало Кузмину в предисловии к его альбому констатировать выход творчества Сомова "на мировую арену гения" (Константин Сомов. Пг., 1916 [1921]. Стр. не нумерованы) и планировать написание его биографии в серии "Новый Плутарх". В 1923 году Сомов эмигрировал, в 1934 году жил в Париже.

⁶¹ Городецкий Сергей Митрофанович (1884--1967) -- поэт, прозаик, переводчик и драматург, знакомый Кузмина с 1906 года (подробнее см. наст. изд., с. 73). После 1917 года -- автор стихотворных книг "Весна безбожника" (Л., 1925), "Завоевано и записано" (М.,1930) и др. "Умер автором агитационной лирики, оперных либретто и переводов с белорусского" (Русские стихи 1890-х--1925-го годов в комментариях. М., 1993. С. 260). В 1934 году был запрещен подготовленный к изданию Московским товариществом писателей итоговый сборник Городецкого "Стихи 1903--1933" с предисловием А. Луначарского (см.: Из творческого наследия советских писателей. ЛН. М., 1965. Т. 74. С. 47).

⁶² Пяст (наст. фам. Пестовский) Владимир Алексеевич (1886--1940) -- поэт (Ограда. М., 1909; Поэма в нонах. М., 1911; Львиная пасть. Вторая книга лирики. Берлин; Пб.; М., 1922 и др.), стиховед (Современное стиховедение. Л., 1931), мемуарист (Встречи. М., 1929), чтец-декламатор. В 1930 году был выслан из Москвы в Архангельск на три года, 28 января 1933 года постановлением особого совещания ОГПУ направлен на жительство в Одессу. В 1934 году заключил с издательством "Academia" договоры на переводы пьес Тирсо де Молина (опубликованы в кн.: Молима Театр. М.; Л., 1935) и комедии Лопе де Вега "Собака садовника" (М.: Изд-во управления по охране авторских прав, 1936). Весной 1934 года приезжал в Москву, был у О. Э. Мандельштама незадолго до его ареста 13--14 мая 1934 года (см.: Мандельштам Н. Я. Воспоминания. М., 1989. С. 12, 18). Ко времени одесской ссылки относятся и очередные слухи о самоубийстве Пяста, попавшие в зарубежную печать благодаря выпущенному из СССР в апреле 1936 года Виктору Сержу (В. Л. Кибальчичу; см.: Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев) [Paris]. 1936. Июль--авг. No 51. С. 10). См. также письмо Пяста в НКВД СССР с просьбой о снятии судимости 1930 года и разрешении вернуться в Москву: Наше наследие. 1989. No 4. С. 100--101.

⁶³ Имеется в виду "Гофмановский " -- одна из частей "Леска", "лирической поэмы для музыки с объяснительной прозой в трех частях" Кузмина (отд. изд.: Пг., 1922).

⁶⁴ Несмотря на то, что Сергей Павлович Дягилев (1872--1929) был достаточно далек от круга "Башни" Вяч. Иванова, к которому принадлежал в 1906--1912 годах Кузмин (см.: Мои воспоминания. 2-е изд., доп. М., 1990. Кн. IV--V. С. 478), в письме к В. Ф. Нувелю от 27/14 мая 1907 года Кузмин говорит о чувстве ""почтительного обожания"" по отношению к Дягилеву (МК 1995. С. 252), а в письме к В. В. Руслову от 14 ноября 1907 года называет его "моим другом" (Там же. С. 200). Дягилеву посвящен рассказ Кузмина "Решение Анны Мейер" (1907). В автобиографиях (1913, ИРЛИ; РНБ) Кузмин упоминает Дягилева среди тех, кто сыграл определяющую роль в его творческой карьере. В 1923 году он заявлял Б. В. Горнунгу: ""Если бы я в свое время не сошелся с Дягилевым, Стравинским, Сомовым, Сапуновым, Судейкиным и др., -- я, конечно, сейчас не был бы тем, чем я сейчас являюсь." -- На мой вопрос: "А кем бы, как вы думаете, М. А., вы бы стали?" он, помолчав, ответил очень задумчиво: "Не знаю. Если бы не покончил с собою, ушел бы рано или поздно в скит и ничего бы не писал, кроме духовных стихов на житийные темы, и ничего бы не сочинял в музыке, кроме новых богослужебных распевов. А может быть, после Италии и Египта и не вернулся ко всему этому, но во всяком случае был бы кем-то другим". (За точность передачи этих слов я могу поручиться.)" (Горнунг Б. Воспоминания о Мих. Ал. Кузмине. С. 31).

⁶⁵ "Т<амаре> П<латоновне> " (1885--1978) посвящено стихотворение Кузмина (1914), написанное в связи с выступлением балерины на "вечере танцев XVIII века" 26 марта 1914 года в "Бродячей собаке". Ср. также упоминание о "другой Тамаре" в стихотворении "Поручение" (1922) и мемуарное свидетельство И. Одоевцевой в книге "На берегах Невы" (М., 1988. С. 288). Оставив сцену в 1931 году, Карсавина занималась преподаванием и была вице-президентом английской Королевской академии танца (1930--1955).

⁶⁶ Нижинский Вацлав Фомич (1889/1890--1950) -- танцовщик и балетмейстер, в 1909--1913 годах ведущий танцовщик труппы С. Дягилева, в 1914 году организовал в Лондоне собственную труппу, в 1916 году возвратился к Дягилеву. Покинул сцену из-за психической болезни в 1917 году.

⁶⁷ Глафира Викторовна

⁶⁸ Зиновьева-Аннибал Лидия Дмитриевна (1866--1907) -- писательница, автор романа "Тридцать три урода" (СПб., 1907), жена Вяч. Иванова. Подробнее о ней см.: наст. изд., с. 70.

⁶⁹ Михайловский Николай Константинович (1842--1904) -- публицист и критик, идеолог народнического движения.

⁷⁰ -- герой одноименного рассказа (1879) Н. С. Лескова.

⁷¹ Философова (урожд. Дягилева) Анна Павловна (1873--1912) -- общественная деятельница, в 1878 году стала одной из учредительниц Высших женских курсов (Бестужевских). См. о ней: Тыркова А. В.

⁷² Стасова Надежда Васильевна (1822--1895) -- деятельница женского образования, организатор воскресных школ. См. о ней: Памяти Надежды Васильевны Стасовой. СПб., 1896.

⁷³ Первые частные женские гимназии Оболенской (урожд. Дьяковой; 1831--1890) и в 1881 году Марией Николаевной Стоюниной (урожд. Тихменевой; 1846--1940). См.: Моя жизнь. Мои современники. Paris, 1988. С. 20 и след.; Стоюнина М. Н. Воспоминания / Публ. Б. Н. Лосского // Минувшее: Исторический альманах. Paris, 1989. Вып. 7. С. 393 и след.

⁷⁴ Вера Николаевна (1852--1942) -- деятельница российского революционного движения, с 1879 года член Исполнительного комитета "Народной воли", в 1884--1904 годах отбывала заключение в Шлиссельбургской крепости. С 1917 года почетный председатель Политического Красного креста.

⁷⁵ Брешко-Брешковская Екатерина Константиновна (1844--1934) -- деятельница народнического и революционного движения в России, "бабушка русской революции". В 1874 году "ушла в народ", тогда же была впервые арестована, провела в Сибири в общей сложности 22 года, освобождена по амнистии в 1896 году, в 1899 году стала одной из основательниц "Рабочей партии политического освобождения России", в 1902 году слившейся с партией социалистов-революционеров. В 1903--1917 годах и с 1919 года -- в эмиграции.

⁷⁶ Нагродская "Современник", писательница, автор романов "Бронзовая дверь" (1911), "Аня" (1911), "Белая колоннада" (1914) и многих других, а также сборника "Стихи" (СПб., 1911). В 1913--1914 годах Кузмин жил в квартире Нагродской (Мойка, 91), ей посвящены его стихотворения "Из глины голубых голубок..." (1913), "Мне снился сон: в глухих лугах иду я..." (1913) и роман "Тихий страж" (1915). С 1920 года -- в эмиграции.

⁷⁷ Вербицкая (урожд. Зяблова) Анастасия Алексеевна (1861^1928) -- прозаик, драматург, общественная деятельница, в 1905 году -- председатель Общества улучшения участи женщины.

⁷⁸ Гиппиус Зинаида Николаевна (1869--1945) -- поэт, прозаик, литературный критик (псевд. Антон Крайний). С 1920 года -- в эмиграции.

⁷⁹ (урожд. Люткевич) Надежда Александровна (1874-- 1951) -- писательница, автор многократно переиздававшихся романов "В тумане жизни" (СПб., 1911), "Княжна Мара" (СПб., 1914) и др. С 1921 года -- в эмиграции.

⁸⁰ Лохвицкая Мирра (Мария) Александровна (1869--1905) -- поэтесса.

⁸¹ Нина Ивановна (1879--1928) -- писательница, переводчица, жена владельца издательства "Гриф" С. А. Соколова (Кречетова), о ее романических отношениях с Андреем Белым и Валерием Брюсовым в 1904--1911 годах см., например: Жизнь и смерть Нины Петровской / Публ. Э. Гаретто // Минувшее. Вып. 8. С. 7--138; Гречишкин С. С, Лавров А. В. Биографические источники романа Брюсова "Огненный Ангел" // Ново-Басманная, 19. М., 1990. С. 530--589.

⁸² Дамы Брюсова Лавров А. В. "Новые стихи Нелли" -- литературная мистификация Валерия Брюсова // ПК 1985. М., 1987. С. 73--74, 93; Вокруг гибели Надежды Львовой: Неизданные материалы / Предисл., публ. и примеч. А. В Лаврова // DV. 1993. No 2. С. 5--11. Ср. дневниковую запись Кузмина от 7 августа 1912 года: С. 175.

⁸³ Шапорины -- Юрий (Георгий) Александрович Шапорин (1887--1966), композитор, в 1919--1920 и в 1922--1928 годах заведующий музыкальной частью Большого драматического театра (в 1919--1924 годах делил этот пост с Кузминым и Б. В. Асафьевым) и его жена (с 1913 года) Любовь Васильевна (урожд. Яковлева; 1879--1967), художница, переводчица, театральный режиссер; 15 июня 1912 года одна из спутниц Кузмина и Н. Н. Сапунова во время совместной морской прогулки, закончившейся гибелью Сапунова в водах Финского залива. В 1919 году Л. В. Шапорина поставила в Театре-студии детского и кукольного театра "вертеп кукольный" Кузмина "Рождество Христово". Кузмин и Шапорины входили в коллегию, руководившую работой студии (см.: Советский театр: Документы и материалы: Русский советский театр: 1917--1921. С. 288; см. также: Шапорина Л. В. "Хочу записывать дела наших дней..."/ Публ. В. Ф. Петровой // Рукописные памятники: Публикации и исследования. СПб., 1996. Вып. 1. С. 132--133). В начале 1930-х годов Шапорины, как и Толстые (с 1928 года), часть года проводили в Детском Селе.

⁸⁴ Левитин Григорий Моисеевич (1914--1982) -- в 1930-х годах студент мединститута, увлекавшийся коллекционированием, впоследствии искусствовед. О нем и о его собрании см.: Бруни Т. Он рыцарски служил искусству // Нева. 1983. No 12. С. 176.

⁸⁵ Моня "Марсельские матросы", собрания которого проходили у него в доме на Марсовом поле; весной 1917 года входил вместе с Кузминым в союз "Свобода искусству" (см.: Северюхин Д. Я., Лейкинд О. Л. Золотой век художественных объединений в России и СССР: 1820--1932. СПб., 1992. С. 263--265). Адресат нескольких посвящений Кузмина (стихотворение "Ведь это из Гейне что-то...", 1916; рассказ "Слава в плюшевой рамке", 1915). По характеристике Кузмина, "полон собой, сознательный бездельник и мечтатель" (Дневник 1921. 7 июля. С. 467). В 1934 году -- сотрудник московских "Известий", переводчик. Его поздние стихи, в том числе и посвященные Кузмину, см.: . Надежды символ: Стихи из дневников 1915--1958 гг. М., 1994. "Моня -- Бамдас, приятель и большой поклонник Юры, потом жил в Москве. Очень славный. У него было как-то тяжелое настроение. Хотел кончать самоубийством. М. Ал. ему посоветовал: "Купите себе, Моня, новую шляпу". Моня купил, и перестал думать о самоубийстве" (КГ).

⁸⁶ Дмитрий Сергеевич Радлов (1915--1969) -- сын А. Д. и С. Э. Радловых, впоследствии актер и режиссер.

⁸⁷ Юрьев Юрий Михайлович (1872--1948) -- драматический актер, с 1893 года состоял в труппе Александрийского театра (в 1922--1928 годах заведовал его художественной частью). В 1912 году Кузмин написал стихотворение "Возможно ль: скоро четверть века...", посвященное 20-летнему юбилею сценической деятельности Юрьева.

⁸⁸ Валентина Михайловна (1894--1970) -- живописец, график, театральный художник, в 1932--1936 годах -- главный художник ГАТОБа, мемуаристка (см.: Ходасевич В. Портреты словами. М., 1987. Кузмин здесь не упомянут, однако Ходасевич опубликовала адресованные ей письма М. Горького, из которых следует, что в 1926 году она сообщала Горькому о бедственном положении Кузмина (см.: Там же. С. 207)). Статьей Кузмина о Ходасевич открывался посвященный ее творчеству сборник: Валентина Ходасевич: Статьи М. Кузмина, Сергея Радлова, С. Мокульского, А. Мовшенсона. Л., 1927 (Современные театральные художники. Вып. 1). В. Ходасевич -- автор обложки последней книги Кузмина "Форель разбивает лед" (1929).

⁸⁹ Жевержеев Жевержеев Л. И. Опись моего собрания. Пг., 1915. Т. 1), сотрудник футуристов (см. его "Воспоминания" в сб.: Маяковскому. Л., 1940. С. 132--145). В 1934 году -- хранитель и помощник директора Ленинградского государственного театрального музея. См. также: Дмитриев П. В. М. Кузмин в альбоме Л. И. Жевержеева (в печати).

⁹⁰ "Впервые после П. Н. Гнедича М. А. Кузмин сделал новый перевод "Илиады" Гомера в стихах. М. А. Кузминым переведены не все песни "Илиады". Поэтому в новом издании "Илиады", издаваемой Лендетгизом, часть песен будет дана в прозаическом художественном пересказе, сделанном также М. А. Кузминым" ([Хроника] //ЛЛ. 1934. 8 июля. С. 4). О предстоящей постановке "Много шума из ничего" в Академическом театре драмы (бывшем Александрийском) сообщалось в статье О. Адамовича "О качестве советского академизма" (Там же. С. 3).

⁹¹ "Раскольников вышел из сарая на самый берег, сел на складенные у сарая бревна и стал глядеть на широкую и пустынную реку. С высокого берега открывалась широкая окрестность. С дальнего другого берега чуть слышно доносилась песня. Там, в облитой солнцем необозримой степи, чуть приметными точками чернелись кочевые юрты. Там была свобода и жили другие люди, совсем непохожие на здешних, там как бы самое время остановилось, точно не прошли еще века Авраама и стад его. Раскольников сидел, смотрел неподвижно, не отрываясь; мысль его переходила в грезы, в созерцание; он ни о чем не думал, но какая-то тоска волновала его и мучила" (Достоевский Ф. М. Преступление и наказание. Эпилог. II).

⁹² (наст. имя и фам. Михаил Мартынович Берман) -- петербургский журналист, в 1913--1917 годах -- сотрудник "Биржевых ведомостей"; по словам современника, "псевдоним, автор которого был постоянным объектом остроумия ввиду определенно пошлой пустоты появлявшихся за этой подписью писаний" (письмо Г. М. Ромма к Кузмину [Б. д.]: ЦГАЛИ СПб. Ф. 437. Оп. 1. Д. 163. Л. 25, об.). Позднее печатался в советских изданиях ("Известия", "Красная газета", "Жизнь искусства").

⁹³ Палас-Театр Тарановская М. З. Архитектура театров Ленинграда. Л., 1988. С. 175--177; ср.: Кириков Б. М. Петербургская неоклассика начала XX века: Каталог построек// Невский архив: Историко-краеведческий сборник. СПб., 1997. Вып. III. С. 350). С 1930 года в этом здании располагался ленинградский Мюзик-холл.

⁹⁴ Хозэман Теодор (1807--1879), Мориц фон (1804--1871), Рунге Филипп Отто (1777--1810) -- немецкие живописцы и графики.

⁹⁵ Бенуа "Мир искусства". В 1918--1926 годах -- хранитель Эрмитажа. С1926 года жил в Париже. Об отношениях Бенуа и Кузмина, наиболее тесных в 1907 году, см.: МК 1995. С. 109.

⁹⁶ Лансере Евгений Евгеньевич (1875--1946) -- график и живописец, член объединения "Мир искусства".

⁹⁷ Мстислав Валерианович (1875--1957) -- график, живописец, театральный художник, познакомился с Кузминым в 1906 году на Башне Вяч. Иванова и, согласно позднейшим воспоминаниям Добужинского, "очень часто встречался" с ним до своего отъезда в Литву в 1924 году (см.: Добужинский М. Воспоминания. М., 1987. С. 278--279). Добужинский проиллюстрировал книгу Кузмина "Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро" (Пг., 1919) и выполнил обложки к пьесе "Вторник Мэри" (Пг., 1921) и к книге стихотворений "Нездешние вечера" (Пб., 1921; см. письмо Кузмина к Добужинскому от 30 апреля 1921 года, опубликованное А. Г. Тимофеевым: РЛ. 1991. No 1. С. 201), а также обложку и иллюстрации к несостоявшемуся берлинскому изданию "Леска" Кузмина в "Петрополисе" (Там же. С. 198).

⁹⁸ (наст. фам. Розенберг) Лев Самойлович (1866--1924) -- живописец, график, театральный художник. Ср. о Баксте в некрологе, написанном Кузминым: "Хотя деятельность Бакста <...> протекала в связи с театром Русского балета Дягилева <...>, хотя корнями своими он всецело принадлежит к первоначальному "Миру искусства", но расцвело его творчество уже иностранным цветом, наряду с Матиссом и др." (Красная газета. Веч. вып. 1924. 31 дек. С. 3).

⁹⁹ "Sezession" "Sezessionstil" -- один из вариантов названия стиля модерн, распространенный в Австрии, Чехии и Польше.

¹⁰⁰ Аствацатуровы -- профессор Военно-медицинской академии, невропатолог Михаил Иванович Аствацатуров (1877--1936) и его жена Надежда Платоновна (урожд. Гургенбекова; 1878--1965), родители К. М. Кочуровой (см. примеч. 141, наст. изд., с. 265).

¹⁰¹ Чернов Михаил Михайлович (1879--1938) -- профессор Петроградской консерватории с 1918 года, композитор.

¹⁰² Елена Николаевна (1871--1961)-- актриса московского Малого театра.

¹⁰³ Степанов Валериан Яковлевич (1875--1943) -- критик и историк театра, знакомый Кузмина с 1910-х годов, в 1920--1930-х годах заведовал музеем Театра им. Вс. Мейерхольда.

¹⁰⁴ Лудвиг фон (Hofmann; 1861--1945) -- немецкий живописец и график.

¹⁰⁵ О Николае Дмитриевиче Богинском см. также в воспоминаниях П. Н. Мартынова: "Страстным библиофилом, много лет посещавшим магазины букинистов, был Николай Дмитриевич Багинский <sic!>. Он составил большую, почти исчерпывающую коллекцию изданий, рукописных списков "Горя от ума" и трудов о творчестве Грибоедова" Полвека в мире книг. Л., 1969. С. 133).

¹⁰⁶ Корнилий Павлович Покровский (1891--1938) -- познакомился с Кузминым в начале 1907 года (см.: МК 1995. РЛ. 1996. No 1. С. 259); тенишевец (год выпуска -- 1908), в 1915--1917 годах -- офицер лейб-гвардии 4-го стрелкового полка; в 1934 году -- инженер Трансстроя. Ему посвящен цикл Кузмина "Лазарь" (1928).

¹⁰⁷ Николай Эрнестович Радлов (1889--1942) -- живописец, график, театральный художник и художественный критик, автор портретов Кузмина (1926; ИРЛИ, ГРМ),

¹⁰⁸ Очевидно, имеется в виду вечер, посвященный 30-летию со дня смерти А. П. Чехова (умер 2/15 июля 1904 года).

¹⁰⁹ Ср. описание этого посещения Кузмина в позднейших воспоминаниях Bс. H. Петрова (ошибочно датирующего эпизод 1935 годом): "Летом 1935 года, когда Михаилу Алексеевичу считалось, по паспорту, шестьдесят, он жил в Царском Селе, в писательской санатории. Я приехал навестить его вместе с моим другом, молодым поэтом Андреем Ив. Корсуном. Михаил Алексеевич очень обрадовался нам и повел на прогулку в парк.

Над голубым расстрелиевским дворцом и пышными липами парка в безоблачном бледно-голубом небе летел аэроплан. Кузмин оглянулся на него и спросил нас:

-- Вы не находите, что пейзаж, если ввести в него аэроплан, сразу становится каким-то старинным? -- и прибавил, как будто сам себе отвечая:

В этот старинный пейзаж с аэропланом отлично вписывалась маленькая хрупкая фигурка Кузмина с огромными, насмешливыми и добрыми глазами, с серебряными кольцами волос, едва прикрывавшими смуглую лысину -- фигурка-аббата XVIII столетия и, вместе с тем, барственного русского западника.

Когда мы прощались, Кузмин особенно внимательно и приветливо посмотрел на нас и сказал, что теперь, расставаясь со знакомыми, он иногда думает, что больше их не увидит.

-- Мне теперь постоянно думается: "Да, Михаил Алексеевич, тебе ведь уже шестьдесят лет"" (Калиостро. "Пейзаж с аэропланом" (наст. изд., с. 71).

¹¹⁰ Согласно КГ, речь идет о Татьяне Тиран,

¹¹¹ Егунов Андрей Николаевич (1895--1968) -- филолог-классик, переводчик, поэт и прозаик (в 1931 году опубликовал в Издательстве Писателей в Ленинграде под псевдонимом Андрей Николев роман "По ту сторону Тулы"). Познакомился с Кузминым в 1924 году (Д). По свидетельству О. Н. Гильдебрандт, Кузмин чрезвычайно высоко оценивал его как писателя: "Все, что говорил<и> о нем Кузмин и Юркун, было исключительно хорошим, он назывался ими очень редким, симпатичным и умным человеком и прекрасным писателем. С Юрой он был на "ты". <...> М. Ал. вспоминал Е<гунова> как друга Ал. С<тепанова>. <...> К<узмин>, которого Е<гунов> очень любил как поэта, с гордостью рассказал мне, передавая эту похвалу, -- К<узмин> был избалован лестью своих сверстников и не хвастался, а в данном <случае> эта искренняя гордость может быть объяснима только особенной высокой оценкой самого Е<гунова>. Я слов, увы, не помню, но за трогательную дрожь голоса я ручаюсь" (цит. по: Морев Г. Андрей Николаевич Егунов: Канва жизни и творчества // Николев Андрей (Андрей Н. Егунов). Собр. произведений. Wien, 1993. С. 358 (WSA. SBd. 35)). Ср. также дарственную надпись Кузмина на "Нездешних вечерах": "Милому Андрюше Егунову, который так дружески и значительно для меня возник посредине (уж не средине, а три четверти) моей жизненной дороги и, надеюсь, не улетучится из нее. Нежно любящий его М. Кузмин. Июль 1930" (Лесман. С. 122). В 1921--1931 годах Егунов преподавал русский и немецкий язык на рабфаке Горного института, в 1931--1933 годах -- немецкий язык в Военно-морском инженерном училище им. Ф. Дзержинского. 20 января 1933 года он был арестован по так называемому "делу подпольных народническо-эсэровских ячеек, руководимых "идейно-организационным центром народнического движения"" (часть грандиозного "дела Иванова-Разумника"). 21 апреля 1933 года выслан на три года в Западносибирский край. В1934 году преподавал немецкий язык на рабфаке Томского университета.

¹¹² "Повести" (1929) Бориса Леонидовича Пастернака (1890--1960); ее герой испытывает "сосущее чувство тоскливой, длительной пустоты. Ощущенье относилось к дому. Оно говорило, что он в эту минуту необитаем, то есть оставлен всем живым, кроме Сережи и его забот". Судя по дневниковой записи от 8 декабря 1931 года (Дневник С. 190), Кузмин был знаком с хронологически более поздней "Охранной грамотой" (1931) Пастернака, и "последней" "Повесть" названа здесь потому, что, очевидно, он читал этот текст не в журнальной первопубликации (Новый мир. 1929. No 7), а в отдельном издании, выпущенном Издательством Писателей в Ленинграде весной 1934 года (см.: Пастернак Б. Повесть. Л., 1934).

¹¹³ Неточная цитата из черновых строф "Путешествия Онегина" (1829). У Пушкина:

В Hotel de Londres, что в Морской

(Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Л., 1937. Т. 6. С. 476).

¹¹⁴ Евгений Юрьевич (1886--1962) -- поэт, драматург и переводчик. Первый сборник Геркена "Лирические стихотворения. 1907--1909 г." (Казань, 1909) был благожелательно отрецензирован Кузминым (А. 1910. No 4. С. 63; 2-я паг.). В январе 1926 года Кузмин написал предисловие к книге Геркена "Башня" (Л., 1926). В 1932 году Геркен был арестован и до 1954 года находился в заключении и ссылке.

¹¹⁵ Башня -- общепринятое обозначение квартиры, которую Вяч. Иванов снимал в Петербурге в 1905--1912 годах в верхнем этаже доходного дома No 25 (ныне No 35) по Таврической улице, построенного в 1903--1905 годах архитектором М. Н. Кондратьевым и принадлежавшего И. И. Дернову (см.: "Башня" на Таврической: Биография дома //Декоративное искусство СССР. 1987. No 1. С. 35). "Дом на Таврической, 25 находился на углу Тверской улицы. Форма дома была особенная: его угол был построен в виде башни. Половину этой башни образовали внешние стены, с большими окнами, а другая половина состояла из внутренней части квартир. Над башней возвышался купол и туда можно было с опаской заходить, чтобы любоваться чудным видом на город, на Неву и окрестности. <...>. В квартирах под нами башня представляла собой большой круглый зал <...>. В нашей квартире этот зал был разделен на три маленькие комнаты с крошечной темной передней. Форма комнат была причудливая, так как это были разрезы круга" (Воспоминания. С. 30--31). Постепенно буквальное обозначение местоположения ивановского жилища мифологизировалось, обрастая символическими коннотациями в быту и в поэзии Иванова (ср. их ироническую аккумуляцию в стихотворном послании И. Анненского "Мифотворцу -- на башню" (1909)). Так, например, Иванов писал В. Я. Брюсову 29 августа 1905 года: "Живем <...> на верху круглой башни над Таврическим парком с его лебединым озером. За парком, за Невой фантастический очерк всего Петербурга до крайних боров на горизонте. В сумеречный час, когда тебе пишу, ухают пушки, возвещая поднятие воды в Неве, и ветер с моря, крутя вихрем желтые листья парка, стонет и стучится в мою башню" (Переписка [Валерия Брюсова] с Вячеславом Ивановым / Предисл. и публ. С. С. Гречишкина, Н. В. Котрелева и А. В. Лаврова // ЛН. Т. 85. С. 479; ср. стихотворения Иванова "Зодчий" (1906) и, особенно, "На башне" (1905)).

¹¹⁶ Д 3 марта 1913 года; вероятно, Кузмин и Юркун познакомились в Киеве во второй половине января--феврале 1913 года.

¹¹⁷ Маслов Павел Константинович -- молодой человек неопределенных занятий, любовник Кузмина в 1906--1907 годах; ему посвящен цикл "Любовь этого лета" (1906) в сборнике "Сети".

¹¹⁸ Вяч. Иванов родился от брака Ивана Тихоновича Иванова (1816-- 1871), землемера, впоследствии служащего Контрольной палаты, и Александры Дмитриевны Преображенской (1824--1896), происходившей из духовного сословия: (Вяч. Иванов. "Младенчество" (1913--1918)).

¹¹⁹ Панталоне -- один из персонажей итальянской комедии масок (commedia dell'arte).

¹²⁰ Л. Д. Зиновьева избрала литературный псевдоним "Л. Д. Зиновьева-Аннибал" в 1904 году при публикации в издательстве "Скорпион" драмы "Кольца". См. письмо Вяч. Иванова к Брюсову от 25 декабря 1903 года (7 января 1904 года) с пояснением: "Ганнибалы -- ее предки с материнской стороны" (ЛН.

¹²¹ Александр Дмитриевич Зиновьев (1854--1931) был избран петербургским губернским предводителем дворянства в 1897 году; по истечении полномочий переизбран на второй срок. В 1903--1911 годах -- губернатор Санкт-Петербурга. В1911--1917 годах -- член Государственного совета, с 1914 года -- главноуполномоченный Северного района Российского общества Красного креста. В 1917--1918 годах дважды арестовывался Петроградской ЧК; выслан в Эстонию в 1918 году.

¹²² Л. Д. Зиновьева вышла замуж за Константина Семеновича лона в 1884 году. От этого брака родились: Сергей (1887--1940-е), Вера (1890--1920) и Константин (1892?--1918?) Шварсалоны.

¹²³ Л. Д. Зиновьева и В. И. Иванов познакомились в Риме в июле 1893 года и жили вместе с 1895 года. В том же году Иванов, занимавшийся римской историей в Берлинском университете под руководством Теодора Моммзена (1817--1903), завершил диссертацию (впоследствии изданную Императорским Археологическим обществом: De societatibus vectigalium publicorum populi Romani. SPb., 1910), отказавшись, однако, от докторского диспута (подробнее об этом см.: M. Вячеслав Иванов -- студент Берлинского университета // Un Maitre de Sagesseau XXe siecle: Vjaceslav Ivanov et son temps (Cahiers du Monde Russe. 1994. Vol. XXXV. No 1-2). P. 353--376).

¹²⁴ Ср. сообщение Л. В. Ивановой: "В Женеве мама дала несколько концертов. <...> На одном из этих концертов, который она дала через несколько дней после неудачных родов, она сорвала себе голос и больше уже не могла петь" (Воспоминания. С. 98).

¹²⁵ законов: после развода в мае 1896 года с первой женой (с 1886 года) Дарьей Михайловной Дмитревской (1864--1933), от которой у Иванова в 1888 году родилась дочь Александра, согласно церковному канону ему не разрешалось вступать в новый брак.

¹²⁶ Лидия Вячеславовна Иванова (1896--1985) родилась в Париже 28 апреля.

¹²⁷ Иванов Вяч. Кормчие звезды: Книга лирики. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1903 (вышла в октябре 1902 года).

¹²⁸ (1865--1919) -- подруга Л. Д. Зиновьевой, до 1901 года -- библиотекарь Высших Женских курсов, затем неотлучный спутник семьи Ивановых, их домоправительница и секретарь Вяч. Иванова. Кузмин посвятил Замятниной стихотворение "Мария Египетская" (1912).

¹²⁹ В Россию Ивановы выехали в апреле 1905 года. Май 1905 года они провели в Москве.

¹³⁰ Имеется в виду роман Жана Жироду "Зигфрид и Лимузэн" (1922; русский пер. 1927). Ср.: "Самым любимым из новых французов был для него (Кузмина. -- Г. М.) Жироду" (Калиостро. С. 100).

¹³¹ -- член так называемых Гернгутерских общин: религиозно-общественного движения, возникшего в местечке Гернгуте в Саксонии в 1729 году и распространенного в Прибалтике и Германии в конце XVIII -- начале XIX века. Движение гернгутеров восходило к чешской секте Богемских (Моравских) братьев, возникшей в XV веке. По нашему мнению, история моравских братьев должна быть включена в круг основных источников "Второго удара" из кузминской "Форели", о чем подробнее см.: Морев Г. А. Из комментариев к текстам Кузмина. III ("Второй удар") (в печати).

¹³² Кузмин имеет в виду сцену из 2-го действия оперы Вагнера "Зигфрид" (1867): Зигфрид убивает Фафнира и, коснувшись губами крови врага, начинает понимать язык птиц; птица предупреждает его об опасности и указывает путь к Брунгильде. Либретто оперы Вагнера основывается на эпосе "Старшая Эдда" (песнь "Речи Фафнира").

¹³³ "Кольцо Нибелунгов" -- оперная тетралогия Вагнера: "Золото Рейна", "Валькирия", "Зигфрид" и "Гибель богов" (1854--1874).

¹³⁴ "La belle au bois " (в традиционном русском переводе -- "Спящая красавица") -- сказка (1697) Шарля Перро.

¹³⁵ Ренье Анри Франсуа Жозеф де (1864--1936) -- французский писатель. См. также наст. изд., с. 151.

¹³⁶ -- Вениамин Ильич ("Михаил") -- сосед М. А. по квартире" (КГ). Ср. о нем: "жил там косноязычный толстый человек по фамилии Пипкин. Он почему-то просил соседей, чтобы его называли Юрием Михайловичем, хотя на самом деле имел какое-то совсем другое, еврейское, имя и отчество" (Калиостро. С. 82).

¹³⁷ Есенина (1895-- 1925) 27 апреля 1915 года в доме Л. И. Каннегисера; ср. его дневниковую запись, опубликованную С. В. Шумихиным: "Были у Каннегисера. Очень приятный рояль. Был Ясеин. Толку из него не выйдет" (Независимая газета. 1996. 7 марта. С. 4; там же см. запись от 28 декабря 1925 года о самоубийстве Есенина).

¹³⁸ Сохранилось недатированное письмо Семена к Кузмину, относящееся к 1900-м годам (ЦГАЛИ СПб. Ф. 437. Оп. 1. Д. 111).

¹³⁹ "Воспоминания. " (1929?) Л. Ю. Брик полностью не опубликованы; фрагменты, посвященные Маяковскому -- без упоминания Кузмина -- печатались с 1932 года (см.: Брик Л. Ю. 1) Из воспоминаний о Владимире Маяковском // Вечерняя Москва. 1932. 13 апр.; 2) Владимир Маяковский: Из воспоминаний Л. Ю. Брик // ЛЛ. 1934. 14 апр.; 3) Из воспоминаний // Альманах с Маяковским. М., 1934). Рукопись была, однако, доступна друзьям; см. в письме О. М. Брика к Л. Ю. Брик от 30 октября 1934 года: "Здесь Левкий Иванович <Жевержеев>. Он прочел твои "Воспоминания", которые ему страшно понравились" (Валюженич А.

¹⁴⁰ ""Алексис" (или Лешка) -- <...> это ее и ее мать Юрочка спасал в ее детстве, вытащив из воды на Мойке" См. об этом: Дневник 1921. 16 авг. С. 477--478. См. также Приложение II, наст. изд., с. 165.

¹⁴¹ Ксения

¹⁴² Кочуров Юрий Владимирович (1907--1952) -- композитор, ученик В. В. Щербачева, в 1931 году закончил Ленинградскую консерваторию по классу композиции. О нем и его семье в 1930-е годы см.: Толстой Д. А. Для чего все это было: Воспоминания. СПб., 1995. С. 120 и след.

¹⁴³ Возможно, Елизавета Ивановна, помощник заведующего хором ГАТОБа.

¹⁴⁴ Драма Зиновьевой-Аннибал "Кольца" "Прозрачность" были выпущены "Скорпионом" соответственно в сентябре и апреле 1904 года. Роман Зиновьевой-Аннибал "Пламенники", писавшийся с начала 1900-х годов, частично был набран в 1903 году в типографии А. С. Суворина в Петербурге, затем предложен Ивановыми "Скорпиону": в письме Брюсова к Иванову от 16/29 мая 1903 года содержится указание на технические трудности публикации книги в Москве (см.: ЛН. "основной мотив "Пламенников" был связан с древнегреческим мифом об Агаве (пораженная безумием в наказание за неверие в божественность Диониса, она в исступлении разорвала своего сына)" (Там же. С. 436). Роман остался незаконченным; рукопись хранится в Римском архиве Вяч. Иванова.

¹⁴⁵ "Гнев Диониса" (СПб., 1910) -- роман Е. А. Нагродской, благожелательно отрецензированный Кузминым (А. 1910. No 9. С. 34; 2-я паг.; см. также: Dalton M. A Russian Best-Seller of the Early Twentieth Century: Evdokiya Apollonovna Nagrodskaya's Studies in Russian Literature. In Honor of Vsevolod Setchkarev. Columbus, Ohio, 1986. P. 102--112).

¹⁴⁶ Переезд Ивановых в Петербург датируется июнем 1905 года.

¹⁴⁷ Дмитрий Сергеевич Мережковский (1886--1941), З. Н. Гиппиус и Дмитрий Владимирович Философов (1872--1940) 25 апреля 1906 года уехали в Париж, где находились до начала июля 1908 года (подробнее об этом см.: Соболев А. Л. к М. М. Замятниной от 27 февраля 1906 года; см.: ЛН. М., 1982. Т. 92. Кн. 3. С. 238), свидетельствующий о ревнивом отношении хозяйки Башни к "конкурирующему" салону Мережковских.

¹⁴⁸ Имеются в виду попытки сближения между символистами и писателями, группировавшимися вокруг издательства "Знание" (у Кузмина ошибочно -- "Просвещение"), относящиеся к 1906--1907 годам. Начало процессу "соединения декадентов со "Знанием"" Кукха. Розановы письма. Берлин, 1923. С. 32) было положено встречей Максима Горького с писателями и художниками -- организаторами сатирического журнала "Адская почта" и театра "Факелы", состоявшейся 3 января 1906 года на Башне (в "Адской почте" участвовал Горький, в сборниках "Факелы" -- Леонид Андреев; см.: М. Горький и Вяч. Иванов // Горький и его эпоха: Исследования и материалы. М., 1989. Вып. 1. С. 169--184; МК1995. С. 69,273). Попытки Андреева привлечь в 1907 году к участию в сборниках "Знания" символистов встретили, однако, противодействие Горького (см.: ЛН. М., 1965. Т. 72. С. 284--299).

¹⁴⁹ Религиозно-философского общества, с 1909 года возглавляя его Христианскую секцию.

¹⁵⁰ И. Ф. Анненский подготовки первого номера журнала "Аполлон" и основания Общества ревнителей художественного слова. После смерти Анненского Иванов в течение двух лет был его преемником в качестве преподавателя греческой и римской литературы на Высших женских курсах Раева. См. также: Корецкая И. В. Вячеслав Иванов и Иннокентий Анненский // Контекст 1989. М., 1989. С. 58--68.

¹⁵¹ Зелинский Фаддей Францевич (1859--1944) -- филолог-классик, профессор Петербургского университета (1885--1921); в 1921 году эмигрировал, был профессором Варшавского университета, академиком Польской Академии наук. Автор статьи о Вяч. Иванове в кн.: Русская литература XX века: 1890--1910. М., 1917. Т. III. Кн. VIII. С. 101--113.

¹⁵² Павел Александрович (1882--1937, расстрелян) -- священник (с 1911 года), профессор Московской Духовной академии (с 1914 года), познакомился с Вяч. Ивановым в 1904 году; об их отношениях см.: Шишкин А. О границах искусства у Вяч. Иванова и о. Павла Флоренского // Вестник РХД. 1990. No 160. С. 118--140. 25 февраля 1933 года Флоренский был арестован; в июле 1934 года находился на мерзлотоведческой станции г. Сковородино, с 1 сентября -- в Соловецком лагере особого назначения.

¹⁵³ Карсавин уволен из университета, арестован и выслан из СССР. С1928 года -- профессор Литовского университета в Ковно.

¹⁵⁴ Гревс Иван Михайлович (1860--1941) -- историк Римской империи и средневековья, профессор Петербургского университета с 1903 года, встретился с Вяч. Ивановым в 1891 году в Париже, в 1893 году познакомил его с Л. Д. Зиновьевой. В 1923 году отстранен от преподавания; в 1934 году возвращен в Ленинградский университет.

¹⁵⁵ Ростовцев Михаил Иванович (1870--1952) -- историк и археолог, профессор Петербургского университета (1901--1918), с 1918 года в эмиграции, с 1925 года -- профессор древней истории и классической филологии в Йельском университете (США). Познакомился с Вяч. Ивановым в 1893 году в Риме (подробнее об этом см.: Михаил Иванович Ростовцев и Вячеслав Иванович Иванов: Новые материалы // Вестник древней истории. 1993. No 4. С. 210--221).

¹⁵⁶ Имеется в виду фреска Пизанелло "Святой Георгий и принцесса" (1436--1438) в веронской церкви Св. Анастасии.

¹⁵⁷

¹⁵⁸ Ср.: "Мама обожала красивые ткани. Большей частью гладкие, но всевозможной окраски. <...> Со временем образовалась целая корзина этих тканей <...>. Позже мама в Петербурге свою так называемую "оранжевую комнату" отделала по-восточному: никакой мебели, у стен на полу матрасы, покрытые тканями, коврами, подушками. Все веселое, радостное и пестрое. Для себя мама из своих тканей делала хитоны, как она их называла. Хитон состоял из двух кусков материи, длинных, до полу, скрепленных на плечах брошками. Сверху она накидывала ткань в виде длинного и широкого шарфа, спускающегося с плечей вдоль рук" (Воспоминания. С. 15).

¹⁵⁹ Появление Кузмина на Башне датируется, согласно Д, 18 января 1906 года: "Поднявшись по лифту в 5-й этаж, мы нашли дверь незапертою и прямо против входных дверей длинный стол с людьми вроде трапезы. В комнате с скошенным потолком, в темно-серых обоях горели свечи в канделябрах и было уже человек 40 людей. Хозяйка, Гера, в красном хитоне встречала гостей приветствием. <...> Было красное вино в огромных бутылях и все пили и ели, как хотели. <Л. Е.> Габрилович читал длиннейший и скучный реферат "о религии и мистике", профессора возражали, а поэты и дамы куда-то исчезли, даже суровый Брюсов пошагал через всю комнату. Я несколько скучал, пока меня не вызвал Сомов в другую "бунтующую" комнату, где, за отсутствием стульев, все сидели на полу, читали стихи, кто-то про липу очень хорошо. Просили и меня, но мне казалось, что я ничего не помню, и я отказался" (С. 410). Эта же "среда" описана на другой день в письме Зиновьевой-Аннибал к М. М. Замятниной (см.: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 235).

¹⁶⁰ "Orbis Pictus" -- "Вселенная в картинках" -- распространенные в старину альбомы -- географическая, этнографическая, историческая и ремесленно-художественная наглядная энциклопедия. Особенно замечателен "Orbis Pictus" Д. Ходовецкого с учениками" -- автопримечание Кузмина к стихотворению "Античность надо позабыть..." из цикла "Новый Гуль" (1924).

¹⁶¹ Мухины Максимилиановна (урожд. Клеменц), корреспондентка Анненского (см.: Анненский И. Книги отражений. М., 1979; разд. "Письма").

¹⁶² Вероятно, Наталия Ивановна

¹⁶³ Имеются в виду немецкие поэты, входившие в созданное в 1772 году объединение "Союз рощи" ("Hainbund"), близкое по своим эстетическим установкам направлению "Бури и натиска" ("Sturm und Drung") -- И. Г. Фосс, Г. А. Бюргер, Л. Г. X. Хёльм и др.

¹⁶⁴ "Александрийские песни" -- поэтический цикл (1904--1908) Кузмина, вошедший в его первый сборник "Сети" (М., 1908) и позднее выпущенный отдельным изданием (СПб., [1919], [1921]). В 1921 году Государственное музыкальное издательство осуществило издание ряда текстов цикла с нотами Кузмина.

¹⁶⁵ Портрет "Золотого Руна" Н. П. Рябушинским для серии портретов современных писателей в октябре 1907 года (см. письмо Кузмина к В. В. Руслову от 6 февраля 1908 года и коммент. Н. А. Богомолова к нему: МК 1995. С. 214--215). Два варианта портрета (акварель, гуашь; карандаш, акварель) были закончены художником в 1909 году. В июле 1909 года первый был приобретен И. Трояновским (ныне оба -- в ГТГ).

¹⁶⁶ О созданном поэтом Николаем Алексеевичем Клюевым "мужике", своеобразном поэтическом "двойнике" Григория Распутина, см.: Азадовский К. О "народном" поэте и "святой Руси" ("Гагарья судьбина" Николая Клюева) // НЛО. 1993. No 5. С. 95--97. 2 февраля 1934 года Клюев был арестован в Москве, 5 марта приговорен к ссылке в Нарымский край на пять лет, в сентябре 1934 года переведен в Томск. Некоторые подробности отношений Клюева с Кузминым и Юркуном в 1910-е годы см.: Письма Николая Клюева разных лет / Публ., подгот. текста, предисл. и коммент. С. И. Субботина // Николай Клюев: Исследования и материалы. М., 1997. С. 210--211.

¹⁶⁷ Вячеслав Гаврилович (1875--1925), музыкальный критик и композитор, профессор Петроградской консерватории с 1919 года, муж сестры Ю. Н. Верховского, в семействе которого с ним познакомился Кузмин, и Нурок Альфред Павлович (1860--1919), ревизор государственного контроля и музыкальный критик (псевд. Силэн), -- состояли деятельными членами кружка "Вечера современной музыки" (1901--1912). Однако сколько можно судить по дневниковым записям Кузмина, инициатива его знакомства с Ивановыми принадлежала Каратыгину и В. Ф. Нувелю (см.: Дневник 1906.

¹⁶⁸ Нувель Вальтер Федорович (1871--1949) -- чиновник особых поручений канцелярии Министерства императорского двора, пианист, один из основателей и руководитель (до 1907 года) "Вечеров современной музыки". С 1919 года в эмиграции, ближайший сотрудник С. П. Дягилева, автор неопубликованной биографической книги о нем (РГАЛИ. Ф. 2712. Оп. 1. Ед. хр. 104). Кузмин посвятил Нувелю ("В. Ф. Н.") пьесу "Опасная предосторожность" (1907), к которой тот написал музыку.

¹⁶⁹ Эрн

¹⁷⁰ Аничков Евгений Васильевич (1866--1937) -- критик, историк литературы, писатель, с 1917 года жил за границей, с 1920 года -- профессор Белградского университета, с 1926 года -- профессор университета в Скопле. Вспоминал о Кузмине на Башне в своей книге "Новая русская поэзия" (Берлин, 1923. С. 47).

¹⁷¹ Стихотворение А. Блока "В голубой далекой спаленке..." "Балаганчик" (1906). В 1906 году Кузмин написал музыку к постановке "Балаганчика" В. Э. Мейерхольдом в театре В. Ф. Комиссаржевской.

¹⁷² Имеется в виду стихотворение С. Городецкого "Ставят Ярилу" из сборника "Ярь" (СПб., 1907). О чтении этого стихотворения Городецким на Башне см. также в воспоминаниях В. Пяста (Встречи.

¹⁷³ "Зеленый сборник стихов и прозы" вышел 20 декабря 1904 года в домашнем издательстве друзей Кузмина, братьев Вадима и Юрия Верховских, "Щелканово" (по названию их родового имения в Смоленской губернии, где Кузмин жил летом 1905 года; см,: МКиРК. С. 154). Кузмин дебютировал в этом сборнике циклом стихотворений "XIII сонетов" (1903) и "драматической поэмой в II картинах" "История рыцаря д'Алессио" (1903), более им не перепечатывавшимися. Ср. в процитированной выше (примеч. 159, наст. изд., с. 268) дневниковой записи Кузмина от 18 января 1906 года: "Брюсов хочет привлечь авторов "Зеленого сборника" в "Весы", поэтому придет к Каратыгину в пятницу с тем, чтобы и я туда пришел" (С. 410; запись о встрече с Брюсовым 20 января 1906 года: Там же. С. 411), -- и письмо Брюсова к С. А. Полякову, издателю "Весов", от 19 января 1906 года: "Поиски "молодых" и "новых" идут очень успешно. <...> нашел весь состав "Зеленого сборника", из которого <Ю.> Верховский и Кузмин могут быть полезны как работники в разных отношениях" (цит. по: Азадовский К. М., Максимов Д. Е. Брюсов и "Весы": К истории издания // ПН. Т. 85. С. 282--283). Очерк литературных отношений Кузмина и Валерия Яковлевича (1873--1924) см.: Cheron G. Lettres of V. Ja. Brjusov to M. A. Kuzmin // WSA. 1981. Bd. 7. S. 65--79. Два письма Брюсова 1907 и 1912 года опубликованы А. Г. Тимофеевым: на 1990 год. С. 49--50,60. Письма Кузмина к Брюсову (РГБ. Ф. 386) подготовлены к печати Н. А. Богомоловым.

¹⁷⁴ По воспоминаниям А. М. "Послушный Самокей", с Кузминым его познакомил В. Ф. Нувель "осенью 1906 года на вечере "Современной музыки"" (Ремизов А. Пляшущий демон: Танец и слово. Париж, 1949. С. 48). См. также Приложение I, наст. изд., с. 151.

¹⁷⁵ Таким образом, можно датировать первую встречу Кузмина и Василия Васильевича (1856--1919), личное сближение которых относится к 1914--1915 годам. В 1914 году программную статью "Раздумья и недоумения Петра Отшельника" Кузмин заканчивал риторическим вопросом: "Вот еще предмет недоумения для всех не тщеславных тупиц и не лабазников: как остаются в тени, а если и оцениваются, то вовсе не за все то, за что достойны, такие крупные и русские писатели, как В. В. Розанов и Алексей Ремизов?" (Петроградские вечера. Пг" 1914. Кн. 3. С. 217). В обстановке общественной обструкции, которой подвергся Розанов в 1914 году после разрыва с Религиозно-философским обществом (см., например: Розенталь Л. Как изгоняли Розанова / Предисл., подгот. текста и коммент. Л. А. Ильюниной //Ленинградская панорама. 1989. No 11. С. 32--34), заявление Кузмина носило отчетливо декларативный характер. В 1914 году Кузмин оказался в сходной литературно-общественной ситуации -- сугубо эпизодическими становятся его публикации в "Аполлоне" и начинается сотрудничество в массовых изданиях "правого" лагеря ("Лукоморье", "Огонек", "Аргус") -- "лямка без одобренья, без среды, без кружка" (Д, 11 июля 1915 года), -- и возможно, декларативность Кузмина была вызвана поисками путей сближения с автором "Людей лунного света" (ср. также заявление Кузмина о "необходимости освобождения художественной критики <...> отточки зрения политической и общественной" в программном -- в том числе и в плане моделирования личной поведенческой стратегии -- докладе "О современной русской прозе" (Синий журнал. 1914. No 18. С. 6)). Знакомство писателей состоялось по инициативе Кузмина 16 ноября 1914 года: "У Розанова хорошо. Серия дочерей и свояченица. Застав<или> петь "Богородицу" ("Хождение Богородицы по мукам" из вокального цикла 1901 года "Духовные стихи". -- Г. М.), " (Д; ср. описание этого вечера же у Ремизова в "Кукхе" (С. 106-- 107) и отклик Кузмина на слухи о ее выходе за границей: "Книга Ремизова обо всех, и обо мне 1907--8 года. Какой я был и какое впечатление производил, и я сплетен как-то с Розановым" (Д, 11 июня 1925 года)). 8 мая 1915 года Кузмин представил Розанову Ю. И. Юркуна (ср. инскрипт Розанова Юркуну на "Опавших листьях": "От души свою за <душевную> книгу Юрию Ивановичу Юркуну. В. Розанов" (РНБ. Ф. 400. Оп. 1. Ед. хр. 150; сохранился лишь лист шмуцтитула; в оценке Розанова Юркун следовал высказываниям Кузмина; см. его письмо к Б. А. Садовскому от 20 марта 1915 года: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 444)); о встречах Кузмина и Розанова в 1915--1916 годах см. также: Голлербах Э. В. В. Розанов: Жизнь и творчество. Пб., 1922. С. 84; Садовской Б. Записки (1881--1916) / Публ. С. В. Шумихина // Россiскiй Архивъ. М., 1991. Вып. 1. С. 175. Недатированный инскрипт Розанова Кузмину, сохранившийся в альбоме Юркуна, приведен Н. А. Богомоловым: НЛО. 1997. No 24. С. 280. Итоговым высказыванием Кузмина о Розанове стала рецензия на издававшийся В. Р. Ховиным журнал "Книжный угол", к сотрудничеству в котором был привлечен Розанов: "<Ховин> приходит в объятия гениального автора "Уединенного" <...>. Мне кажется, что редактор "Угла" несколько ошибся, если он рассчитывал на уединенность Розанова в политико-общественном отношении, потому что именно в этом смысле замечательный писатель проявляет свойство, наиболее отталкивающее от него людей, очевидную и хлопотливую приспособленность к утвержденному в данную минуту политическому порядку вещей. Насколько Розанов смел и независим в философских, моральных, эстетических и богословских вопросах, настолько трудно себе его представить протестантом против утвердившегося (притом, я думаю, любого) политического момента. Причем удивительнейший Розанов, единственный, неповторимый, всегда похож на гениального ребенка, готового нагадить на ласково принявшие его колени. Конечно, можно и это свойство считать за признак известного интимного дружества. Следить за "Книжным углом" <...> (одни морсо Розанова чего стоят!) поучительно, но почти трагично. Так понятны эти надежды, разочарования, перебежки, уединенность и сумбур, которые жизненны и живы почти до неприятности, до боли" (ЖИ. Д, 7 февраля 1919 года: ЛН. М., 1981. Т. 92. Кн. 2. С. 163) Кузмин предполагал опубликовать его тексты в сборнике "Часы. Час 1" (Пб., 1922) -- первом издании патронируемой им группы, впоследствии отчасти образовавшей кружок "эмоционалистов". 6 октября 1921 года Юркун обратился с просьбой к Э. Ф. Голлербаху, многолетнему корреспонденту Розанова, подтвердить данное им летом того же года "согласие на предоставление для печати материала из сочин<ений> (или писем) покойного Василия Васильевича Розанова <...> для предоставления небольшому альманаху (в 3 листа общим)" (собр. М. С. Лесмана). 12 октября, согласно записи Кузмина, "Голлербах у нас читал письма Розанова" (Дневник 1921. С. 493). Однако публикация не состоялась по цензурным условиям. См. сообщение самого Голлербаха (связывающего этот проект с изданием в 1922 году альманаха "Абраксас"): "М. А. Кузмин, взявший у меня одно из писем Розанова для своего "Абраксаса", вынужден был отказаться от его напечатания ("страшно", по его словам)" (Накануне (Берлин). 1923. 11 февр. Лит. прил. No 39. С. 5). См. также предположения об отражении текстов Розанова в книге Кузмина "Занавешенные картинки" (Амстердам [Пг.], 1920) "... Я точно всю жизнь прожил за занавескою" // Русская альтернативная поэтика. М., 1990. С. 38--51; ср.: Богомолов И. А. "Мы два грозой зажженные ствола": Эротика в русской поэзии -- от символистов до обэриутов // ЛО. 1991. No 1. С. 62) и в "дневниковом" цикле "Чешуя в неводе" (1916-- 1921; опубл.: Стрелец: Сб. третий и последний. СПб., 1922) (Богомолов Н. А. "Чешуе в неводе" // Литературная учеба. 1990. No 6. С. 120--121; 2) О некоторых текстологических проблемах 1990-х годов // Literature rosyjska w nowych interpretacjach. Katowice, 1995. С 68--70).

¹⁷⁶ Портрет Вяч. Иванова работы Сомова (1906), написанный по заказу Н. П. Рябушинского (опубликован: Золотое Руно. 1907. No 3), хранится в ГТГ.

¹⁷⁷ Письма И. Ф. Анненсного к его кузине Анне Владимировне (урожд. Долженковой; 1858--1928), опубликованные ныне в "Книгах отражений" (разд. "Письма"), находились в распоряжении его двоюродной племянницы Татьяны Александровны Богданович (урожд. Криль; 1872--1942) -- журналистки, переводчицы и детской писательницы, автора мемуарной книги "Повесть о моей жизни: 1880--1910" (РГБ; фрагмент, посвященный Анненскому, опубликован А. В. Лавровым и Р. Д. Тименчиком: Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях // ПК 1981. Л., 1983. С. 78--85).

¹⁷⁸ Вячеслав Яковлевич (1873--1945) -- писатель, в 1933 году опубликовал роман "Угрюм-река". В Детском Селе жил с 1927 года.

¹⁷⁹ Ошибка Кузмина: имеется в виду скульптура Аристида Майоля "Помона" осень в группе из четырех статуй, воплощающих времена года.

¹⁸⁰ Оратория Шумана "Сцены из "Фауста"" " (1853) и его музыка к поэме Байрона "Манфред" (1849).

¹⁸¹ Маршнер Генрих Август (1795--1861) -- немецкий композитор. (Lortzing) Альберт (1801--1851) -- немецкий композитор, актер и певец.

¹⁸² О восприятии Ивановым творчества Сомова и Бакста см.: Rannit А. Vyacheslav Ivanov's Reflective Comprehension of Art: The Poet and Thinker as a Critic of Somov, Bakst, and Ciurlionis // Vyacheslav Ivanov: Poet, Critic and Philosopher. New Haven, 1986. P. 253--272 (Yale Russian and East European Publications, No 8).

¹⁸³ "Мир искусства" был создан в 1898 году и прекратился в 1904 году. "Весы" "Золотое Руно" (1906--1909) -- московские символистские журналы, редактировались соответственно В. Я. Брюсовым (официальный редактор-издатель -- С. А. Поляков) и Н. П. Рябушинским. Кузмин активно сотрудничал в обоих изданиях.

¹⁸⁴ Ср. иллюстрации А. Н. Бенуа к "Медному всаднику", опубликованные по инициативе С. П. Дягилева и Д. В. Философова -- параллельно с пушкинским текстом -- в "Мире искусства" (1904. No 1), они немедленно получили широкий отклик в художественной критике и стали своего рода эмблемой эстетических устремлений "Мира искусства" (подробнее об этом см.: "Печальну повесть сохранить..." 2-е изд., доп. М., 1987. С. 221--231).

¹⁸⁵ 26-м июля 1934 года датировано заявление Кузмина:

Так как, по мнению проф. Аствацатурова, для окончательного закрепления моего здоровья мне необходим еще отдых на чистом воздухе, прошу продлить мою путевку в Детскосельском Доме Отдыха С<оюза> Н<аучных> Р<аботников> на две недели с 29 июля по 11 августа за наличный расчет.

(РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 5).

¹⁸⁶ "Очень мила у Юркуна акварель, изобр. Гофмана у постели его больной жены (он склонен видеть в этом листке произведение самого Гофмана)" (МКиРК. С. 226). См. также воспоминания О. Н. Гильдебрандт (наст. изд., с. 161).

¹⁸⁷ Щербачев Владимир Владимирович (1889--1952) -- композитор, профессор Ленинградской консерватории с 1926 года.

¹⁸⁸ "Укрощение строптивой", выполненный в 1934 году по договору с издательством "Academia" от 13 ноября 1933 года (РГАЛИ. "Лазарь" -- цикл Кузмина, заключающий сборник "Форель разбивает лед".

¹⁸⁹ Саратовский (Троицкий) собор -- построен в 1697--1710 годах.

¹⁹⁰ Имеется в виду соответствующая сцена из "Героя нашего времени" Лермонтова ("Бэла", 1839).

¹⁹¹ "Севильский цирюльник" (1816) -- опера-буфф Россини; "Der " ("Вольный стрелок", 1821) -- опера Вебера; "Вильгельм Телль" "Anna Bolena" ("Анна Болейн", 1830) -- опера Доницетти; "Дон-Жуан" (1787) -- опера Моцарта.

¹⁹² Альбом Е. П. Летковой-Султановой хранится сейчас в Центральной научной библиотеке Союза театральных деятелей России; описан в статье: Нечаев В. П. ПК 1989. М., 1990. С. 82--92. Одна из графических работ в альбоме -- "Женский портрет" (1920) Сомова -- воспроизведена там же (С. 84).

¹⁹³ Ржевусские -- "вероятно, отец и мачеха Марины Ник<олаевны Ржевусской (1915--1982)>" (КГ), с 1950 года -- жены Bс. H. Петрова.

¹⁹⁴ Дума-Севостьянова Евгения Домиановна, актриса.

¹⁹⁵ Семье Лор в 1920-х годах принадлежала сеть ленинградских булочных и кондитерских.