Дневник 1934 года.
Октябрь

Октябрь

3 (среда)

Выходили сегодня с Юр. за деньгами. Была чудная теплая погода с солнцем. К середине дня пошел дождь и весь вечер лил, так что гости приходили мокрые как мыши. Был Костя два раза, вечером с Люлей, и Лев Львович. Он мрачен, говорит, что скоро полностью впадет в ничтожество. Очень все было хорошо и приятно.

4 (ч<е>тв<ерг>)

Сидел дома. Погода из окна приятная, но, говорят, холодно и ветрено. Был Лихачев. Я искренне ему обрадовался. Потом Шадрин. У Юр. был Михайлов. Письмо от Михайловского.¹ Все немного приходит в норму. У Шпитальников поставили радио.

Саратовские дачи. С юж<ной> стороны Саратов обступают горки, или, вернее, плоскогорья, изрезанные ущельями, которые там назывались оврагами. В этих оврагах располагались гнездами дачи двух-трех владельцев. Со стороны дороги они были ограждены общим для всех домов одного владельца забором, со стороны леса ничем не были загорожены, и фруктовые сады переходили в дикую местность. Большая дорога шла поверху, и мимо самих оврагов никто не ходил и не ездил, а чтоб попасть в соседний овраг, нужно было или далеко обходить по выжженому полю, или прямиком перелезать через лесистый кряж. Овраги друг на друга были не похожи: были и поуже, и поправильней, и с видом на Волгу, и с видом на город, и были лесистые, и были лысые. Воды никакой, кроме тинистых прудов, не было, так что "к ручью" ходить куда-то за три версты было целая экскурсия. Тот овраг, где жили несколько лет подряд, назывался "бараников", вероятно, потому, что дорога к нему шла мимо скотского кладбища, т. е. песчаных ям, в которые сваливали дохлый скот: лошадей, коров, баранов и т. п. При входе в ущелье было два кургана, называемых "котлами", где всегда разводили костры. Дорога от города до ущелья была по открытому, выжженому выгону, но в самом ущелье было привольно и отрадно. Нигде не было так много шиповника и бабочек. Сначала они были гусеницами и массою ползали по земле, залезали в комнаты, пожирали все деревья. Их сгребали кучами и жгли. Но все-таки достаточно оставалось, чтобы местность и цветники обратить в рай. Какие краски, какие махаоны, подалириусы, аполлоны, марсы, траурные и какие сумеречные, толстые, как большой палец, серые с розовым, серые с оранжевым! И ночные. И летучие мыши. Ночи там были черные, как сажа, и жаркие, как печка, и все запахи, и мириады светляков. Цветы целыми огромными полянами, незабудки так незабудки, колокольчики так колокольчики, душистый горошек и ландыши. В последнем овраге был даже ковыль. Потом везде полынь, мята и богородичная травка, как в аптеке или в английском бельевом комоде. А бабочек таких я ни в Италии, ни в Египте не видывал. Сосны, конечно, там не было -- благословенный край, а дубы, липы, клены и т. д. Впрочем, лес там был не очень замечательный, скоро, сейчас же начинались не то поля, не то степи. Направо виделся синий мыс "Увеки". В бараниковом овраге было три гнезда дач: дачи священника Соколова (кажется, всего три дома), дачи старообрядца Суслова (две дачи) и доктора Белявского -- 5 дач. У Белявского было два пруда с плотиной, битком набитых ужами и пиявками, где мы все-таки купались. У попа прудок был только рассадником головастиков и лягушат, вечно наполнен тиной. У Сусловых совсем пруда не было, ходили к Белявским. Лягушек было такое множество, и они были такие голосистые, что их кваканье навсегда соединено у меня с понятием о лете, о приволье и почему-то о Греции. Впрочем, в Египте и Италии лягушки тоже очень милы. А то еще есть сухие лягушки или жабы, лягушки-бучалки. Они сидят в ямах на выжженом луге, когда появляется теплая, теплая, сиреневая, золотая, розовая, мохнатая, как медведь, Венера, и печально выводят одну и ту же ноту через правильный промежуток времени. Это почти вавилонское колдовство. А плодовые сады и в цветах, и с плодами, редко посаженные, с полянами -- я там их увидел в первый раз -- навсегда и благословенно -- и все на косогорах и на припеке. Птиц я не очень помню. Уж даже куры, которых Тихоновна привозила из города, там дичали. Спали в вишеннике, яйца класть ходили, по-видимому, в чужой сад, а одна так пропала и явилась с целой кучей цыплят, домой ехать не хотели, вообще бунтовали. Кот тоже пропал, жил в лесу, и на следующее лето обнаружился, приходил в сумерки поесть, помурлыкать и опять уходил. А в виде омажей таскал на кровать к Тихоновне задушенных птиц, кротов и пригнал живого ежа. Похож стал на каторжника.

5 (среда)

Светло и очень приятно. В комнатах очень тепло. Выходил бриться. Потом у ночного букиниста нашел 3 Дебюсси, "Месса" Россини красуется. Окликнул меня Мейсельман. Прошлись до "Международной <книги>".² Встретил еще Нельдихена и Голубева.³ Никого не было к чаю, кроме О. Н. Чувствую себя ничего. Ночью было что-то неважно.

Детские игры. Св. Тереза⁴ в детстве все играла в мученики, потом в отшельницы. И многие святые начинали с игры в аскетизм. Конечно, дети -- обезьяны и играют в то, что видят. Но есть какой-то отбор, что годится, что нет. И потом, где же св. Тереза видела мучеников? Читала о них, конечно. А на меня эта извращенная детская мертвятина действует так же жутко, как игры советских детей в расстрелы и в жактовские собрания.

6--7 (ч<е>т<верг>, п<я>т<ница>)

Утром вдруг принесли деньги от Шкваркина.⁵ Все приободрились. Но мне как-то скучно было вечером. И ослабел я. Звонил Стрельникову.⁶ Он уютен как-то классово, как холостой правовед. "Сердце поэта" -- идет, но в Москве, какие-то каверзы. Приехал Ал<ександр> Алекс<андрович>. Объединялся с Чуковским⁷ <с> Сомова, очень заманчиво, но я побоялся идти, очень жалко. Был Петров, читал ему.

Психея. Перебирая книги, я вынул "Psyche" Эрвина Роде.⁸ Только прочесть оглавление -- и, Господи, какие пласты нежности, воздушности, веры -- поднялись, чем-то временно забитые. Время от времени эту книгу надо обязательно перечитывать. Культ души. Белый остров Ахилла.⁹ Острова блаженных, Психея, душенька. Animula, vagula, blandula, которую провожал император Адриан. Зачем же я пришел к какой-то японской черной дыре? Да не будет. Не потому, что я теперь относительно здоров, а придет болезнь, и опять все позабуду. Совершенно шиворот навыворот тому, что пишется в душеспасительных повестях. Ужасно я не душеспасительный человек.

Animula, vagula, blandula,
Hospes comesque corporis,
Quae nunc abitus in loca
Palladula, rigida, nudula
Nee ut soles dabis iocos.¹⁰

Да, бледное, болотистое, головатенькое существование, но существование. Она радужная, трепещущая, легкая, ласковая и неустойчивая. Мне нужно Эрвина Роде читать вместо апостола Павла.¹¹

9 (вт<о>р<ник>)

Вечером были благополучно у А<нны> Андр<еевны>. Уютно и мило, бы<л>и Степановы, письмо от Сомова -- о нем отдельно. Внучки¹² вызвонили и Ал. Ал., который дома спал. Врал чего-то Лавровский,¹³ Ан<на> Анд<реевна> сидела советницей с бархаткой на шее. Но было как-то рождественски и по-немецки. Фольга какая-то.

10 <(среда)>

Никуда не выходил и сидел дома. Чувствую себя ничего себе. Погода роскошнейшая. Звонил в тысячу мест. Ко мне хоте<л> придти Поляков завтра. У О. Н. болят зубы.

Быт и религия. Продолжается внутренняя и постоянная полемика с христианством за его интернациональность. По-моему, религия -- это такая народная, домашняя, родная, задушевная вещь, что не может быть международной.¹⁴ Она связана с характером местности, с климатом, с обычаями, цветом волос, могилами. И египетская, и греческая, и персидская, и друиды, всякий по-своему хвалит бога. А христианство! Если бы оно сохранило свой естественный характер -- еврейской идеалистической ереси, был бы смысл и трогательность. Но, как первый интернационал, сразу сделалось еврейской одиозной штучкой, покуда опять не распалось, сообразно климату, на вероисповедания и различные христианства, Римское, Византийское, Абиссинское, Лютеранское, Русское. Что такое христианский быт? Его нет. Есть быт стран, освященный религией. А страны христианской нет. Особенно вначале. Холодное отвращение я чувствую к публике, из которой вербовались христиане первых трех-четырех веков. Потом все обратилось в чиновничество, и такие святые, как св. Франциск и св. Игнатий,¹⁵ Каннегисера,¹⁶ горластые тупицы, все импотенты и симулянты, агитаторы и интриганы, ханжи и злыдни, с кротким видом прежде всего.

11--12 (ч<е>тв<ерг>,п<я>тн<ица>)

Приехала Анна Дмитриевна. От Каменева письмо относительно "Дон-Жуана".¹⁷ Все это очень хорошо, хотя несколько хлопотно. Юр. приходит в панику от малейшего моего движения, но в общем ничего. Погода теплая, а часто и очень хорошая. Звонил Богинский, говорит, что Тиран очень хочет меня видеть и готова даже придти в гости сегодня. Сегодня все на открытии Филармонии.¹⁸ Мне завидно несколько. Назвал гостей на 15<-е>. Началось это с Митрохина, потом накрутился Л. Льв. и Ельшины. Были Петров и Яша, Шадрин и Савинов. Сегодня болела голова.

Саратовские дачи (продолжение). Подъезжая к дачам, было одно место дороги, где она была проложена в узкой вроде как канаве, вырытой для уменьшения подъема. Там пешеходу, если он встретится с телегой, некуда было деться. На отвесы не влезешь. Там долго стояла грязь. И там поверху, почти выше вашей головы росла масса шиповника, розового, белого и, по-моему, желтого. Прямо валился с горы. И бронзовки сидят и блестят зеленью, как скарабеи. Всего несколько саженей. Я отлично помню это место и всегда вместе с ним вспоминаю не относящееся к делу стихотворение А. Толстого. Оно крымское, но больше относится вообще к 70--80<-м> годам, эпигонам нигилистов.

Ты помнишь ли вечер? Как море шумело,
В шиповнике пел соловей.
Душистые ветки акации белой
Качались на шляпе твоей.
Ты так на седле изгибалась красиво,
Ты алый шиповник рвала,
Буланой лошадки косматую гриву
С любовью ты им убрала.
Одежды твоей непослушные складки
Цеплялись за ветви, и ты --
Беспечно смеялась, цветы на лошадке,
В руках и на шляпе цветы.¹⁹

²⁰ и большая роскошь с амазонками, кавалькадами, бакенбардами, клетчатыми костюмами. Солидными модами 1864 <года>, которые у Юр., первым интернационалом, девушками Достоевского (кстати, у него всегда барышни дурилы, а замужних дам что-то не видно) и Баден-Баденской рулеткой. У нас в ущелье кавалькад не было, это были простые дачи средних чиновников, не губернаторов и не коммунистов. Но у сестер в другом ущелье по другую сторону Саратова были знакомые и с кавалькадами. Там была привольная жизнь, ездили одни мужчины, жены избегали бывать там, да их не очень-то и звали; всегда вино, карты, деньги, музыка, свободные крайние мнения и свободные нравы, катанье по Волге и верхом. Новейшая литература и новейшие теории. Туда ездила и там гостила младшая сестра Аня. Возили ее туда Царевские. Об них после и много. Все смотрели на сестру, как на погибшую, будто она побывала в публичном доме. Но с ней ничего не случилось, кроме того, что однажды она свалилась с плота в пруд, а в другой раз, никому не сказавшись, уехала с одним господином к нему на дачу и там с вином обедала. Когда по дороге в город нужно было проходить мимо дома вице-губернатора, там часто во дворе стояло 5--6 верховых лошадей; это дочь вице-губернатора ездила кататься с офицерами и штатскими бакенбардистами. Свободомыслие было и там. Даже приезжавшая к нам тетя Лиза,²¹ модница, разводка, бестолковое и легкомысленное создание, и та прикармливала каких-то нигилистов с валящимися штанами и занимала для них у попа деньги. А у нас в ущелье было тих<о> и буржуазно. Конечно, мои сестры, Катя Доброхотова, барышни Белявские, Коля Белявский и его товарищи, прыщавые, в рыжих голенищах гимназисты, вели себя вроде как теперешние комсомольцы. Впрочем, нет. Было больше надрыва что ли, задора и вызова. Тупой и самодовольной комсомолии не было. Тогда барышни-то были барышни, нигилизм их увлекал, но и ужасал, это (хоть и смешно) был и подвиг, и жертва. Мальчишки-то, положим, были невежды и хамы, но была и опасность какая-то, а не официально признанный и утвержденный [...] Нужно заметить, что всей этой компании было 14--19 лет, и какой-нибудь бородатый 25-летний студент казался могиканом, чуть ли не побывавшим на каторге.

13 (суббота)

Не помню, что было. Ко мне зашел Нельдихен, потом Гриша. Я все-таки привык к нему и отношусь с известной нежностью. Собирались к Ан. Дм. Да, был еще Михайлов. Дошел благополучно, и лестница благополучно. Никого не было. Только к Сереже пришла Женя Гельфанд.²² Было хорошее вино и угощение, но в общем чего-то было скучновато, а Сережа положительно на меня дуется. "Дон-Жуана" отдали Себастьяну²³ (но ведь он в Москве), режиссера нет, художник неизвестен.²⁴

14 (воскр<есенье>)

Чудная погода. Сижу дома. Кажется, даже никого не было. Звонил Смирнову.

Письмо Сомова. Очередное письмо к сестре.²⁵ Ничего особенного, но какая жизнь. Все описано по часам, вроде дневника дьячка. Если он пишет дневник, то это не трудно. Какой-то пасквилянт написал позорную книгу о Нижинском. Валичка пишет опровержение в виде брошюры и нашел уже издателя.²⁶ Будет читать Сомову. Защищают и сошедших со сцены друзей. За проданные в Лондон вещи прислали часть денег. Переслал на Торгсин. Пришлет бумаги, Башкирцеву новую (в 4-х томах),²⁷ говорит, не стоит посылать. Ему очень не понравилось. Не понравилось ему и "Le Temps retrouve'". He выйдет из меня поклонника Пруста.²⁸ А читает какие-то мемуары о Гизах, Гершуни²⁹ и "Санина",³⁰ учится петь (для кого? собственный вопрос) у Томской.³¹ Той во сне какой-то виленский святой объяснил новую систему пения. За уроки денег не возьмет. Хочет нарисовать ей голову Крестителя на блюде. Томская каждый год ездит в Литву на богомолье. Еврейка, сообщившая о переводе денег, рассказывала с пафосом о рождении племянника: его обрежут, а потом предоставят выбор религии. Куда же он, обрезанный, денется? Приготовил цветы для натюрморта, но ленится. Развешивает свои вещи в коридор. Был на фильме с боксером Карпантье,³² куда-то ходил обедал и по дороге купил колбасы поджарить. Погода, как лето, какой-то художник, делавший декорации к провалившейся опере Риети.³³ С ним неприличные несчастья, особенно в Венеции, где у него лопнули бархатные штаны и всё вывалилось, а от жары всё было увеличенных размеров. Существует еще модель Дафниса. И это три будних дня.

<ельник>)

Днем приятное солнце. Выходил бриться, в парикмахерской обрел Юр., но он не позвал меня пойти с собою. Прошелся немного. Юр. всего купил, но стал нервничать ужасно, зачем пришел Петров с Лихачевым, всячески их выживать и потом устраивать мне сцену, что я его обращаю в цепную собаку, хотя я ни словом не просил его турить моих гостей. Пришел ненадолго Ельшин, у девы болят зубы, не могут без проказ ни на час. Звонил еще Люле, говорил с Костей. Потом пришли О. Н., Леве и Митрохин. Он подарил мне, думая, что мое рожденье, подкрашенную гравюру -- цветы. Митька Радлов приходил за "Веронцами". Наверное, расскажет, что у нас оргия. Все кончилось очень рано, и Юр. провожал О. Н., зашел туда посидеть и чаю попить. Мне показалось, что он с пьяных глаз попадет у нас на разрытом дворе в колодец. И вообще я стал страшно волноваться и сердиться и на Юр., и на О. Н. Прогоняет невинных и доставляющих мне такое удовольствие людей, следит, чтобы я не провел на чистом воздухе лишних пяти минут, а сам доставляет столько беспокойства, что я собирался скандально звонить Бекенским. И сам в этом не сознавался, а стал обижаться и вроде как хамить. Девушка звонила несколько раз и прислала с прислугой свою фотографию с подписью: "Хотела бы быть с вами".³⁴

Игра с грудями. У нас в доме есть девочка лет трех, давно уже отнятая от груди, но которая поминутно требует, чтобы мать вынимала свою грудь и давала ей поиграть; она ее таскает, треплет, пошлепывает, щиплет, целует, кусает и прижимается к ней. А на ночь особенно. Заснуть не может без такой процедуры. В ресторане "Днепр" вдруг страшно взволнованный военный с тремя ромбами³⁵ привлекает общее внимание, устанавливает тишину и говорит: "Товарищи, будьте свидетелями, вот моя жена, она пошла в уборную, побыла там и шла назад, а этот гражданин ее подкараулил и за титьки схватил. Требую удаления". Пьяные стали гоготать, а жена, которая так неудачно побывала в уборной, стояла героиней и слушала.

Жена нигилиста. Читал довольно бездарную книгу Пыпиной о жене Чернышевского Ольге Сократовне.³⁶ Все-таки какой гурманизм и роскошь, и Достоевский, и Саратов, и подлинное обаяние. И дурила, конечно, даже не без Захер-Мазоха,³⁷ -- тоже гурман не последний, как она в алькове с любовником, а муж здесь же у окна пишет. И ссоры с родителями, и постоянное требование денег, и потом старость, богадельня, и огненный взгляд, и розы в волосах, опять кавалькады, лодки и тройки, Павловск. Напоминает Полину Суслову (героиню Достоевского), на которой из пиетета женился Розанов. Полина из "Игрока".³⁸ Это Юрочка меня заразил своими нигилистами, так что 80<-е> годы моего детства мне представляются 60-ми годами.

16 (вт<о>р<ник>)

Не выходил. Темно, идет дождь. Много спал. Никуда не звонил, вообще ничего не предпринимал насчет дел. Был Сторицын. Чувствую себя ничего. Юр. немного дуется. О. Н. не была.

17 (среда)

Когда мы выходили, было тепло и даже какое-то ленивое солнце. А ходил я во Всероскомдрам. Там чего-то вычли, чего-то убавили, так что я в большом долгу. Хорошо, что Хесин дал.³⁹ Были там Зощенко, Яша, Вета Дмитриева⁴⁰ -- и Флит.⁴¹ Зашли в кофейню и к Елисееву⁴² У Елисеева тоже Вета и Шварц.⁴³ В "Асаdem'ии" обличают переписку 19-го, Смирнов там ползает. Был Левитин и Лавровский. Ужасно орет радио, особенно, когда какие-нибудь бессмысленные монтажи. И сплю плоховато. А в общем, чувствую себя ничего себе.

Слушал старые оперетки, т. е. такие, которые я помню новыми, ну, вроде Легара, Фалля.⁴⁴ От них совершенно отлетело то, что делало их острыми, волнующими, современными, осталась только хорошая или плохая музыка (по большей части "ничего себе", мило, и то редко). Потому "старые" оперетки признаются музыкантами, правительством (когда оно в это дело вмешивается) и нравственными людьми. Т. е. тогда, когда они сделаются "безвредными", лишенными главного своего смысла. А регистрироваться как абсолютно интересная музыка они никак не могут. У них отлетает свойство приводить в тупик: "Господи, что же дальше-то будет?" Когда "Валькирия" стала ясной, как "Гугеноты",⁴⁵ они стали на одну линию с Мейербером, превосходя его абсолютными достоинствами, но не магией. Иногда исполнителям удается вернуть это первоначальное обаяние, трепет, как Клемперер вернул весь романтизм Моцарту и семитические половые завыванья Кармен,⁴⁶ но публике этого не нужно. Она любит стерилизованные или бездарностью автора, или временем вещи. Признанное, академическое, классическое искусство всегда лишено остроты, т. е. смысла. С другой стороны, новизна, конечно, есть часто просто злоба дня, фактура момента, и у вещей, по-настоящему (по-настоящему ли?) волнующих, через несколько лет ничего не остается. Не абсолютное ли нами в конце концов ценится. Да, абсолютное, взятое целесообразно, с нашей точки зрения, плюс восстановленное эмоциональным воображением первоначальное колдовство, первая новизна, смелость и ерунда.

Флейта. У флейты все-таки какой-то ноздрячий звук. Особенно, когда ясно слышно, как в нее дует флейтист. Это касается самого материала звука, а не поэтического применения, которое обширно, чисто и в высшей степени поэтично. Как и женское начало. Путать опасно. А то всякая мужественность и мужская культура выйдет хуеви[н]ой.

18 (четв<ерг>)

Сидел дома. Утром был какой-то кавардак, чинили ванну, орали в радио, поставленный мордою к нашей двери, какие-то колхозные пьяные мужики, плакали дети, мамаша требовала денег, Аннушку пристраивали в больницу, вообще кавардак невероятный. Я даже расстроился и сказал Шпитальникам, чтобы они отвернули свой радио. Они совсем закрыли. Выходной день, а у нас никого не было. Завтра хотела придти Ксюша, а Юр. позвал Вайсенберга. Кончил Мольера.⁴⁷ Все работы подходят к концу.

Байрон и Курдюкова. У Байрона прием элегантности: обилие французских и итальянских цитат и просто отдельных слов в тексте. В русском переводе у меня получается вроде мадам Курдюковой: всё "des dames comme il ne faut pas, чуть ли не сделалось сенкопа".⁴⁸ Законы дурного вкуса и комического, очевидно, у разных языков разные.

19 (п<я>тн<ица>)

Опять что-то волновался. Звонил в "Academ'ию", только 21<-го>. Жирмунского нет. Смирнов пишет письмо в "Academ'ию".⁴⁹ Хорошо. Потом звонили из Комедии, тоже приятно, но придется к ним лазить. И к Державину. Еще платить за телефон, еще 21<-го> полотер придет. Все это меня волнует. И незаплоченная квартира. Сегодня немного выходил бриться. И потом я все не могу собраться пойти, куда надо. Был у нас пирог, честь честью.⁵⁰ Потом пришел Басманов, угощал его пирогом, потом поздно Ксюша, Вайсенберг и О. Н. Устал немного. Потом посидели втроем. Звонил Л. Львович.

Саратовские дачи. У Сусловых мы никогда не жили. Там жило семейство пастора Космана и какие-то единоверцы. Немцы держались отдельной кучей, м<олодые> поколения даже враждовали и дрались между собою. Нас лично дразнили "дети отца обезьян", т<ак> к<ак> отец мой, по их мнению, был похож на Дарвина. Их было очень много, часть детей училась в Германии, но летом все съезжались. Все они были черноволосые, румяные, коренастые и приземистые, как баварки, Берта, Лиза, Труда, Герман, Отто, без конца. Да и двоюродные, да тети, да дяди. Я туда ходил играть в лапту, т<ак> к<ак> была хорошая полянка для этого. Заходил иногда и в дом. Там было все по-чужому, не очень привлекательно, но почтенно. Всегда были пироги, печенье, булочки, но всё как-то экономически выдавалось, какие-то салфеточки, тряпочки. Играли Шумана. Играла Лиза, она была эмансипированная девушка, но по-своему, не нигилистически, а социально, артистически и чуть-чуть скучно. Стриженая, в очках, но не с лягушками, а с Шуманом и Гейне. Вроде "Дачи на Рейне" или Шпильгагена.⁵¹ Тогда я узнал, что Шуман -- это очень семейно, благородно и порядочно, что тут есть и страсти, и уклоны, и заблуждения, и ошибки, но все в пределах, которые сам себе должен ставить достойный, уважающий себя человек с большой буквы. С этих пор Шуман у меня связан если и со страстями, то в кругу пасторского семейства. У Косман была даже какая-то тетка, которая бросила мужа, сошлась с другим, потом одумалась и теперь "обретала себя", очищенная в дружеской веселой семье. Она редко выходила к гостям, но здоровалась за руку, вела себя как капитан. Была, в противоположность хозяевам, высокая бледная блондинка с темными глазами, всегда кутавшаяся среди саратовской 40® жары в клетчатый серый с голубым платок. Звали ее как-то вроде Эрминии. У старообрядцев, конечно, ни с кем и подавно не водились. Ребята бродили всегда с огромными кусками пирогов, а бабы их за это бранили. Была больная, молодая еще женщина. Она сидела не на балконе, куда не поместилось бы ее кресло, а у балконных дверей, и каждый день вела с бабкой один и тот же разговор, глядя на видневшийся вдали Саратов: Это собор? -- Собор. -- А это Илья-пророк, а это Покрова, а где же наша-то? -- Да вот она, направо. -- Да что ты, бабка, какая же это наша? И опять сначала: Ведь это собор? -- Собор. -- Это Илья-пророк, это Покров. А где же наша-то? и т. д. Особенно она волновалась, когда в субботу вечером доносился звон ко всенощной, она все хотела креститься на свою единоверческую церковь.

<у>б<бо>т<а>)

Чувствую себя почему-то неважно. Целый ряд небольших хлопот, предстоящих мне, меня удручает. И спал плохо. Приходила звать к себе О<льга> С<еменовна>, звонил Гриша. Вечером все-таки попали к Яновским, там решительно ничего особенного не было. Ночью тоже было мне не очень важно, хотя все и обошлось благополучно.

Душа и жизнь. Теперь, когда я смотрю из окна на желтую зарю и сухую землю, на играющих мальчиков, читаю на заборах афиши о театрах и концертах, я вспоминаю рассказы о душах страстных людей: игроков, любовников, преувеличенных родителей. Она все время стремится туда, где арена ее прежней страсти. Но вструпить она не может, все видит, как через толстое стекло. Видит, скажем, что друг ее на краю опасности, а удержать его не может, ни помочь, ни утешить, ни приласкаться. Все это трудно, как во время кошмара проснуться. Такие и мои чувствования ко всем недоступным мне проявлениям жизни. Я уверен, что это потому, что недоступно. Ведь стоит что запретить, сейчас эта вещь заиграет всеми, несуществующими даже, м<ожет> б<ыть>, красками. Я думаю, половина желаний исчезнет при возможности осуществления. Вопреки всеобщему мнению и желанию, меня огорчает и пугает уменьшение, исчезновение желаний, а не изобилие их. Это как если бы кто приговаривал: "Поменьше признаков жизни!" А зачем жизнь нужна без признаков?

22 <(понедельник)>

Вчера Юр. ходил к Державину благополучно и обнаружил у меня во Всероскомдраме 250 руб., за которыми его сегодня и послал. Я отправился к Гутману.⁵² Идти было довольно тяжко, но потом отдышался. Но приход Кочуровых и ожидание Осмеркина опять утомили меня, даже кровь отлила от рук. Но потом опять ничего, и спал ничего. Сторицын ждет, как коршун.⁵³ Юр. взволновался моею усталостью и пришел рано. Письмо из "Асаdem'ии", насчет "Шума".⁵⁴ Был кто-то: Левитин, Петров. Звонить никому не звонил.

Рептилии и клевреты. "Рептилии в останках универса", так Шпет перевел какие-то строчки из Байроновских мистерий.⁵⁵ У Гнедича в "Илиаде" то и дело в ходу клевреты.⁵⁶ Это два совершенно различных типа, почти противоположных или понятных на примерах. У рептилий всегда что-то от Урии Гип,⁵⁷ слащавость, мертвенная бледность и рот без губ. Особенно они были распространены в окружении Суворина и "Нового Времени".⁵⁸ Буренин,⁵⁹ Меньшиков,⁶⁰ Сладкопевцев⁶¹ и, несмотря на гениальность, увы, Розанов,⁶² грандиозных масштабов рептилия Победоносцев⁶³ и, м<ожет> б<ыть>, даже папа Лев XIII,^{64 65} Лавровский, Лихачев, Божерянов,⁶⁶ Казанский,⁶⁷ м<ожет> б<ыть>, даже Поляков, сам [Шпет], Шервинский,⁶⁸ Леман, Стенич, Маковский. Клеврет -- без лести предан,⁶⁹ туп, лжив и нос в табаке. Плавтовская щетка.⁷⁰ Всегда пованивает. Смерд, мейерхольдовский Степанов, да и сам Мейерхольд⁷¹ при случае, конечно, компании, Збруев, Пуцилло, Анны Ивановны Павлушка,⁷² пожалуй добрый Шадрин, во всяком случае Дмитриев, Голлербах⁷³ конечно, Мовшенсон,⁷⁴ типичный Милашевский. Разница ясна, но оба слова мне почему-то необыкновенно смешны и приводят в хорошее настроение. Саянов, конечно, клеврет, а Либединский⁷⁵ рептилия.

23 --26 (<вторник-->пятница)

Все как-то не могу как следует поправиться. Это будет ужасно, если так будет продолжаться. Малейшее усилие, телефонный разговор, движения, повышенный разговор, неудобное положение головы, все влечет за собой хрипоту, одышку и усталость. Аппетит к разным вещам вернулся, и к работе. Как-то прозевал чудесную погоду, и было очень жалко. Сегодня послал Юр. по сложным делам, а сам даже побриться не вылез. Как-то чувствовал себя неважно. Мамаша привезла Аннушку из больницы. Из Комедии звонили, что не поспели заключить договора. Завтра в 11 часов. Звонил Костя, там Бродерсены.⁷⁶ Купил мне Юр. паштетик. Не наступил бы только упадок аппетита.

Дебюсси. Я упиваюсь Дебюсси, не только как прекрасным искусством, но и как регулирующим и стимулирующим средством. Можешь сам себе нравиться, и жизнь твоя может казаться тебе прекрасной, современной и элегантной, когда играешь его. Его надо разучивать, потому что тут важна каждая нота, каждая полунота. Каждый звук возникает музыкально, с элегантною полновесностью и какой-то греческой дымкой, как утро на Акрополе. Листва, влага, колокола, луна, снег, море, лето и поэзия, французская поэзия, поскольку она кельтическая и хрупкая, с античными и итальянскими реминисценциями, как сонеты Шекспира, как лирика Грина и Марло,⁷⁷ как, в принципе, прерафаэлиты и Д'Аннунцио. И потом он вернул мне поэзию, специально французскую. Какие слова, образы, звучности: Ronsard, Villon, Charles d'Orleans, Tristan d'Hermite,⁷⁸ поставленные рядом Верлен и Малларме, -- как достойные внуки. Он мне не вернул поэзию, а как-то прочистил уши и сердце к ней, причем открылись с небывалой необыкновенностью и <не> только те, на кого он писал музыку, но и Шекспир, и Данте, и Пушкин.

27--<у>б<бо>т<а>, воскресенье)

Вышел было бриться, но с угла Надеждинской должен был вернуться. Хорошо, что Юр. был со мною. Совсем на положении инвалида. А Розанов прислал договорные письма,⁷⁹ значит и деньги, и "Academia" прислала договор на 1-й том,⁸⁰ значит и деньги. Полечили меня содой. Вечером и утром чувствовал себя очень хорошо, но днем очень скверно, особенно после сна. Сегодня звала Анна Дмитр., а я даже носа не высовывал и перед тем плохо себя чувствовал. Приходил Лихачев. Рассказывал про лондонские статьи о русских балетах, о Дягилеве, Нижинском, Даниловой,⁸¹ Мясине.⁸² Юр. пришел к чаю ужасно поздно, обедал, что ли, с О. Н. Я еще простужен, по-моему.

Примечания

Октябрь

¹ Возможно, Михайловский Борис Васильевич (1899--1965) -- московский литературовед, автор статьи о Кузмине в "Литературной энциклопедии" (М., 1931. Т. 5. Стб. 700-703).

² Магазин Северо-Западного отделения Всесоюзного объединения "Международная книга" находился на Литейном пр., 53-а (ныне 57). См. об этом магазине в воспоминаниях одного из сотрудников "Международной книги" в 1930-е годы: ""Международная книга" открыла в своих торговых помещениях на Литейном проспекте большой букинистический магазин, где продавалась русская и иностранная антикварная книга. Магазин имел в продаже книги, выпущенные в XVI--XIX столетиях, альманахи, периодические издания, старинные гравюры, литографии, рисунки. Были хорошо укомплектованы отделы истории, археологии, искусства, истории литературы, языковедения, фольклор и библиография" (Мартынов П. Н. Полвека в мире книг. С. 82).

³ Голубев Андрей Андреевич (1881--1961) -- актер, знакомый Кузмина с 1906 года (играл в "Балаганчике" Блока, поставленном Мейерхольдом), в 1918 году -- заведующий петроградским отделением ТЕО Наркомпроса, с 1925 года -- председатель Ленинградского отделения ВТО, в 1934 году -- директор Дома ветеранов сцены в Ленинграде.

⁴ Св. Тереза (Santa Teresa de Jesus, 1515--1582) -- испанская писательница и монахиня-кармелитка, преследовалась инквизицией. Причислена к лику святых в 1622 году папой Григорием XV.

⁵ Шкваркину (1894--1967), автору пьес "В глухое царствование" (1925), "Год-горн" (1926), "Кто идет?" (1932) и "Чужой ребенок" (1933):

Многоуважаемый и дорогой Василий Васильевич,

увы, конечно, я пишу Вам по делу. Я не буду имитировать непринужденности, чтобы посредине ввернуть то, в чем гвоздь письма. Нет, я принужденно, очень принужденно, скажу сначала то, о чем письмо, чтобы оно плавало отдельно. Я пишу так принужденно, будто зажмурившись. Ну вот, милый Василий Васильевич, одолжите мне до апреля 1000--500 р. Сейчас, после лета, до зимы затишье с "Сердцем поэта" и на мази договоры на постановку 3-х комедий Шекспира в моем переводе. Деньги будут, но сейчас-то, сейчас-то их нет. Я вышлю Вам расписку. Сделайте, если можете и согласны, не откладывая в дальний ящик. Вы окажете мне большое одолжение. Пожалуйста.

Теперь по-человечески, без стыда. Знаете, Василий Васильевич, когда виделись с Вами, это был последний месяц моего здоровья {Имеются в виду встречи со Шкваркиным в Москве в ноябре 1931 года; см.: Дневник 1931. С. 187--189.}. С тех пор я все болен, последнее время припадки все чаще, а оправления все медленнее, совсем стал инвалидом. Притом каждый приступ связан с непосредственной и прямой смертельной опасностью. Но скучно говорить об этом. Далеко ехать я боюсь, а лето почти все провел в Царском. Так что я там очень поправился, но осенью опять заболел и теперь плохо себя чувствую. Многие нужные лекарства (диуретин и т. п.) можно доставать только в Торгсине. Вы, Василий Васильевич, вероятно, не раз в связи с постановкой "Чужого ребенка" {Речь идет о постановках в Театре комедии (декабрь 1933 года) и в Академическом театре драмы (февраль 1934 года).} бывали в Ленинграде. Хоть бы зашли когда-нибудь, верно, совсем меня позабыли. Я много переводил это время и приятных вещей, и не очень приятных. Кое-что для оперы, но все так задерживается, что прямо мочи нет. Кое-что пишу и для себя. Хотелось бы Вам почитать.

Василий Васильевич, Вы, во всяком случае, ответьте мне, напишите, что делаете, с кем видитесь. Сердечный мой привет Надежде Николаевне.

(РГАЛИ. Ф. 2544. Oп. 1. Ед. хр. 11. Л. 1; опубликовано с неточностями: Письма. С. 358--359).

⁶ Стрельников (наст. фам. Мезенкампф) Николай Михайлович (1888--1939) -- композитор, музыкальный критик и дирижер. В 1934 году художественный руководитель музыкальной части ленинградского Театра юных зрителей.

⁷ Корней Чуковский "Короля Лира" (см. примеч. 16, наст. изд., с. 224). Точки возможного схождения во взглядах на переводы Шекспира между ним и А. А. Смирновым не ясны, тем более, что заглавие первой из серии критических статей Чуковского, посвященных предпринятым во второй половине 1930-х годов новым переводам Шекспира, -- "Искаженный Шекспир" -- явно полемично по отношению к комплиментарному отклику Смирнова на перевод "Ромео и Джульетты", выполненный Радловой (основной мишенью критики Чуковского в 1935--1939 годах), -- "Обновленный Шекспир" (ЛЛ. 1933. 30 нояб. С. 3).

⁸ "Psyche. Seelenkult und Unsterblichkeitsglaube der Griechen" ("Психея. Культ души и вера в бессмертие у греков") -- книга немецкого филолога Эрвина Родэ (1845--1898), 1-е издание -- 1894 год.

⁹ Кузмин перечисляет названия частей книги Родэ ("Seelenkult in den homerischen Gedichten", "Inseln der Seligen").

¹⁰ Предсмертные стихи Адриана (76--138), римского императора с 117 года, приводимые его биографом Элием Спартианом (Scriptores Historiae Augustae. I. XXV. 9). В русском переводе Ф. А. Петровского:

Душа моя, скиталица,
И тела гостья, спутница,
В какой теперь уходишь ты
Унылый, мрачный, голый край.
Забыв веселость прежнюю.

В январе 1896 года Кузмин положил этот текст на музыку (см. авторский список музыкальных произведений: РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 43. Л. 2, об.).

¹¹ Ср.: "Книгу Эрвина Родэ "Die Psyche" Кузмин читал постоянно -- чаще, чем Священное Писание, по собственным его словам" С. 98).

¹² Анна (род. в 1926) и Елизавета (род. в 1932) -- дочери Е. С. Михайлова.

¹³ Лавровский Виктор Константинович (1891--1938, расстрелян) -- коллекционер и библиофил, в 1917--1920 годах -- сотрудник Публичной библиотеки (см. о нем подробнее: Сотрудники Российской национальной библиотеки -- деятели науки и культуры: Биографический словарь. Т. 1: Императорская Публичная библиотека, 1795--1917. С. 303--304), во второй половине 1930-х годов -- ленинградский представитель редакции "Литературного наследства".

¹⁴ Ср. в письме Кузмина к Г. В. Чичерину от 16 апреля 1897 года из Рима: "1-ое христианство, кроткое, милое, простое, почти идиллическое, соприкасающееся с античностью, немного мистическое и отнюдь не мрачное: Иисус везде без бороды, прекрасный и мягкий; гении, собирающ<ие> виноград, добрые пастыри. <...> И катакомбы -- только обычай; есть языческие подземные гробницы и еврейские катакомбы, ничем не отличающиеся от христианс<ких>, и богослужение совершалось там только по необходимости, во время гонений, а не из склонности к мрачной обстановке" (МК 1996. С. 37--38). Об интерпретации Кузминым "возможностей, содержащихся в амбивалентном символе катакомб, принадлежащем одновременно и язычеству, и христианству", см.: Доронченков И. А. Орфей в раю: Стихотворение М. Кузмина "Катакомбы" и живопись раннехристианских подземелий // Russian Studies. 1995. Vol. I. No 2. С. 158--187.

¹⁵ Имеются в виду святой Франциск Ассизский (1182--1226) -- учредитель ордена францисканцев (1209), канонизированный папой Григорием IX в 1228 году, и святой Игнатий Лойола (1491--1556) -- выходец из знатной испанской семьи, создатель ордена иезуитов (1540), канонизированный в 1622 году папой Григорием XV.

¹⁶ О совершенном Леонидом Каннегисером, поэтом, знакомым Кузмина с 1913 года, террористическом акте -- убийстве 30 августа 1918 года председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого и о реакции Кузмина на это событие см.: А. Из истории русской литературы 1910-х годов: К биографии Леонида Каннегисера // Минувшее: Исторический альманах. М.; СПб., 1994. Вып. 16. С. 141--146.

¹⁷ Каменев (наст. фам. Розенфельд) Лев Борисович (1883--1936, расстрелян) -- деятель российского революционного движения, член РСДРП с 1901 года, в 1919--1926 годах член Политбюро ЦК РКП(б), в 1918--1926 годах -- председатель Московского Совета, в 1922--1926 годах -- заместитель председателя Совнаркома, в 1926 году -- нарком торговли, в 1927 году -- посол в Италии. В 1927 году исключен из ВКП(б). В 1928 году восстановлен в партии и назначен начальником научно-технического управления ВСНХ. В 1929--1932 годах -- руководитель Главного концессионного комитета. В октябре 1932 года вновь исключен из партии и сослан на Урал. В мае 1933 года возвращен из ссылки и после покаяния в печати (Правда. 25 мая) в декабре восстановлен в партии и назначен заместителем председателя редакционного совета и заведующим издательства "Academia". С мая 1934 года -- также директор Пушкинского Дома и Института мировой литературы. Ср. о нем в дневнике К. Чуковского: "Мы, литераторы, ценили Каменева: в последнее время, как литератор, он значительно вырос, его книжка о Чернышевском (Чернышевский. М.; Л., 1934. 2-е изд. -- Г. М.), редактура "Былого и дум" (М.; Л., 1932. -- Г. М.) стоят на довольно высоком уровне. Приятная его манера обращения с каждым писателем (на равной ноге) сделала то, что он расположил к себе: 1. всех литературоведов, гнездящихся в Пушкинском Доме; 2. всех переводчиков, гнездящихся в "Academia" и проч., и проч. Понемногу он стал пользоваться в литературной среде некоторым моральным авторитетом" (Чуковский К. Дневник: 1930--1969. М., 1994. С. 117). Ср. также в воспоминаниях В. А. Милашевского: ""комментаторы", переводчики, знатоки литературы <...> составляли костяк издательства. Каменев за ними ухаживал" (Милашевский В. А. Моя работа в издательстве "Academia" / Коммент. и примеч. Л. Юниверга // Russian Philology and History. In Honour of Prof. Victor Levin. Jerusalem, 1992. P. 47). Обращение Каменева к Кузмину, текст которого, по-видимому, не сохранился, было связано с работой над переводом "Дон Жуана" Байрона (ср. письмо Кузмина к Л. А. Ческис от 13 октября 1934 года: наст. изд., с. 320). Договор с издательством "Academia" о переводе "Дон Жуана" для издания в 2-х томах был заключен Кузминым в 1930 году. Завершить работу первоначально предполагалось к 1932 году. Однако в связи с перебоями в оплате ("я теперь занят переводом "Дон Жуана" Байрона и по договору получаю ежемесячный fixe, что и составляет основной источник моего дохода", -- сообщал Кузмин А. Г. Габричевскому 18 февраля 1931 года), болезнью Кузмина и арестом в феврале 1933 года редактора перевода В. М. Жирмунского работа застопорилась (подробнее см. комментарии Т. А. Лыковой и О. С. Северцевой к переписке Кузмина с А. Г. Габричевским: ЛО. 1993. No 11--12. С. 66, 73). 31 мая 1933 года Кузмин сообщал А. Н. Тихонову, руководителю редакторского сектора ГИХЛ: "Переведено до 25 строфы XI песни <...> причем ходили слухи, что Academia моей работой недовольна и чуть ли не принципиально против моего участия в продукции издательства. Меня это очень огорчило и, по правде сказать, расхолодило в работе" (Там же. С. 73). Ответом на издательские претензии было и обращение Жирмунского, возобновившего редактирование перевода Кузмина в сентябре 1933 года, к Каменеву от 19 февраля 1934 года (Там же). Перевод, завершенный и сданный Кузминым 16 марта 1935 года, не удовлетворил издательство и был возвращен ему для доработки (подробнее об этом см. в публикации Т. В. Лыковой и О. С. Северцевой, а также: Гаспаров М. Л. Неизвестные русские переводы байроновского "Дон Жуана". С. 365--367).

¹⁸ Концертный сезон ленинградской Филармонии был открыт 12 октября выступлением симфонического оркестра Филармонии под управлением Ф. Штидри (в программе концерта -- Бетховен, Щербачев, Стравинский).

¹⁹ Неточно цитируется стихотворение А. К. Толстого "Ты помнишь ли вечер, как море шумело..." (1856) из цикла "Крымские очерки".

²⁰ ""Гурманизм", "гурман" -- выражения Юры. Он собирал моды и интерьеры даже по принципу "гурманизма". Выражение подходило к манере Милашевского и даже его внешности" (КГ). Ср. в мемуарной заметке О. Н. Гильдебрандт "Тринадцать" (1977): "Помню, на какой-то выставке, где был и Владимир Алексеевич <Милашевский>, кто-то встретил его на улице и задал вопрос: "Ну как, Владимир Алексеевич!?" -- "Гурманы оценили". Так и пошло выражение "Гурманизм", почти вроде сатиры, но не совсем" (Художники.

²¹ Елизавета Дмитриевна Федорова -- младшая сестра матери Кузмина.

²² Евгения Марковна Гельфанд (1902--1966) -- актриса, "ученица и подруга Сергея Р<адлова>" (КГ).

²³ Себастьян (наст. фам. Шебештьен) Георг (Дьёрдь; 1903--1989) -- венгерский дирижер, с 1924 года работал в Германии, в 1933 году эмигрировал в СССР, жил в Москве. В 1934 году, будучи дирижером симфонического оркестра Всесоюзного радио, Себастьян осуществил концертную постановку "Дон-Жуана".

²⁴ В этот день Кузминым написано также письмо В. В. Шкваркину:

Дорогой и многоуважаемый Василий Васильевич,

благодарю Вас много раз за то, что Вы исполнили мою просьбу. Посылку Вашу я получил, а теперь и письмо. Я не совсем был уверен, на прежней ли Вы квартире. Будете писать Конст<антину> Абр<амовичу>, поклонитесь ему. У меня (вероятно, за старостию лет) обошлось в этом отношении благополучно. А другого Абрамовича (Сергея <Ауслендера>) Вы видаете? Стихов я никаких не пишу, Василий Васильевич, но это лето начал такую прозу, что, вероятно, по ходу дела войдет туда много и стихов. И они, кажется, нарывают. Если бог даст здоровья, книжка стихов назовется "Урок ручья". Бесконечным моим переводам виден конец краю? Хотя, наверное, опять привалят. Я прежде при вопросе "как поживаете?" не думал, что это касается здоровья. Думал: про деньги, про романы, про писанья, про настроенья... а про здоровье? Кто же этим может интересоваться? Оказывается, что очень даже можно. Теперь я думаю так: дал бы мне бог здоровья, а остальное уже я сам как-нибудь сделаю.

А приехать в Петербург все-таки Вам следовало бы.

(Письма. С. 359--360). "Темная" фраза Кузмина ("У меня (вероятно за старостию лет) обошлось в этом отношении благополучно") "затекстовой" реальности Д-34 тему репрессий против гомосексуалистов в СССР в 1930-х годах. Письма Шкваркина к Кузмину, видимо, не сохранились, но можно предположить, что упоминание Липскерова связано с его арестом в 1934 году как гомосексуалиста (сообщено О. Б. Кушлиной). Постановление ВЦИК об уголовном преследовании гомосексуалистов было принято 17 декабря 1933 года; в январе 1934 года начались массовые аресты гомосексуалистов в крупных городах СССР (см. об этом, например: Райх В. Сексуальная революция. М., 1997. С. 276 и след.); 7 марта 1934 года соответствующая статья (121), предусматривавшая наказание до 5--8 лет, появилась в Уголовном кодексе. Получившая в последнее время отражение в печати (см.: Beurdeley С. L'Amour Bleu. Evergreen, 1994. P. 208; Кралин М. История одной фотографии // Риск. 1995. No 1. С. 94) версия о том, что гомосексуальная ориентация людей из окружения Кузмина послужила причиной репрессий против них в конце 1930-х годов (причем источником подобного рода информации явился якобы Дневник Кузмина), восходит, вероятно, к устной мифологии 1970-х годов (см.: Shuvaloff [Шмаков] G. И. А. Лихачева, А. М. Шадрина, арестованных в 1937--1938 годах, в ходе следствия сведения об их би/гомосексуальности не сыграли ровным счетом никакой роли и никак не зафиксированы в следственных материалах (не удалось обнаружить и упоминаний о Дневнике Кузмина). Единственным известным нам исключением является фраза из разъяснений следователя Л. С. Иофика, начальника Особого отдела НКВД Балтфлота, в связи с делом Шадрина: говоря о Лихачеве, Иофик ссылается на "оперативную разработку", которая "в настоящее время (1940 год. -- Г. М.) находится в Кронштадте" и по которой Лихачев "проходил как шпион и педераст" (Дело П-1163 // Архив ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленобласти). Осужден И. А. Лихачев был по "политической" 58-й статье (см. примеч. 12, наст. изд., с. 381).

²⁵ Среди обширного корпуса подробных, дневникового характера еженедельных писем Сомова к сестре, хранящегося ныне в ГРМ (Ф. 133) и частично опубликованного в книге "Константин Андреевич Сомов: Дневники. Письма. Суждения современников", письма осени 1934 года и позднейшие отсутствуют (они были изъяты при аресте в 1941 году Е. С. Михайлова и уничтожены в НКВД), и мы, к сожалению, лишены возможности привести здесь подлинный текст сомовского письма. Судя по дневнику Сомова, ведшемуся параллельно переписке, письмо, прочтенное Кузмину, было отправлено из Парижа 2 октября (Отдел рукописей ГРМ. Ф. 133. Ед. хр. 453. Л. 89).

²⁶ Подразумевается, очевидно, биография Нижинского, написанная Ромолой Нижинской (см.: Nijinsky by Romola Nijinsky, His Wife. New York, 1934). По мнению С. Лифаря, в этой книге, отразившей конфликтные отношения между женой Нижинского и Дягилевым, "так много непроверенных и заведомо неверных фактов (например, в сведениях о жизни Дягилева), что ею трудно пользоваться" (Дягилев и с Дягилевым. М., 1994. С. 177; ср.: Там же. С. 184). Публикация полемического отклика В. Ф. Нувеля на это издание нам не известна.

²⁷ Возможно, имеется в виду издание дневника художницы Марии Константиновны Башкирцевой (1860--1884): Bashtortseff M

²⁸ "Le Temps retrouve" ("Обретенное время"; опубл. в 1927 году) -- заключительная часть романного цикла Марселя Пруста "В поисках утраченного времени". Ср. запись в дневнике Сомова 2 октября 1934 года: "Читал Le Temps retrouve Proust'a -- и сердился на его стиль, minuties, претензию, снобизм. Читать его стиль очень нудно" (Отдел рукописей ГРМ. Ф. 133. Ед. хр. 453. Л. 89). Ср. также свидетельство Вс. Н. Петрова: "Меня удивил его <Кузмина> отзыв о Прусте. Кузмин сказал, что проза "Поисков утраченного времени" кажется ему слишком совершенной и недостаточно живой, он сравнил ее с прекрасным мертворожденным младенцем, заспиртованным в банке. Впрочем, это впечатление объяснялось тем, что Михаил Алексеевич вначале прочел Пруста не по-французски, а в переводах А. А. Франковского. Позже отзывы Михаила Алексеевича совершенно переменились. <...> Последние книги Пруста, написанные несколько наспех и не столь отточенные, нравились Кузмину гораздо больше первых" (С. 100).

²⁹ Гершуни Григорий Андреевич (1870--1908) -- один из основателей Боевой организации партии социалистов-революционеров, террорист. Возможно, имеются в виду его воспоминания "Из недавнего прошлого" (1-е изд.: СПб., 1907).

³⁰ "Санин"

³¹ Томская А. М. -- артистка музыкальной драмы.

³² По справке Люка Мак-Кернана (National Film Archive, London), скорее всего, имеется в виду документальный фильм "Битва века" -- о состоявшемся 2 июля 1921 года в Нью-Джерси боксерском матче за первенство мира в тяжелом весе между французом Жоржем Карпантье (1894--1975) и американцем Уильямом Гаррисоном (Джеком) Дэмпси. Вышедший в 1921 году фильм неоднократно возобновлялся в прокате многих стран мира.

³³ Возможно, имеется в виду итальянский художник Филиппо Де Писис (1896--1956), оформивший постановку оперы итальянского композитора Витторио Риети "Тереза в лесу" в венецианском Театре Гольдони (премьера 15 сентября 1934 года; реж. Б. Е. Кохно).

³⁴ Эта фотография с надписью на обороте -- "Так хочется быть с Вами! О. Черемшанова. 15. Х. 34 г. 9 ч. 32 м. Ленинград" -- сохранилась: РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 425. Л. 5.

³⁵ Ромб -- один из нарукавных знаков различия командирского состава Красной Армии, утвержденных 18 декабря 1918 года; соответствовали званию командарма.

³⁶ Речь идет о книге внучатой племянницы Н. Г. Чернышевского Веры Александровны Пыпиной (1864--1930) "Любовь в жизни Чернышевского. Размышления и воспоминания: (По материалам семейного архива)" (Пг., 1923), посвященной взаимоотношениям Чернышевского и его жены Сократовны (урожд. Васильевой; 1833--1918). Внимание Кузмина (и вслед за ним -- писавшего "Дар" Набокова) привлек, в частности, следующий эпизод из воспоминаний Пыпиной, относящийся к 1883 году: "Как-то после обеда она (Ольга Сократовна. -- Г. М.) предложила мне поехать с ней в ее "любимый Павловск". Я, разумеется, охотно согласилась, думая сделать ей приятное... <...> Ольга Сократовна предалась отдаленным воспоминаниям: как сиживала она здесь, окруженная молодежью, как перегонялась на рысаке с великим князем Константином Николаевичем, закутав лицо вуалью, иногда опуская ее, чтобы поразить огненным взглядом, как он был заинтригован, как многие мужчины ее любили. "А вот Иван Федорович (Савицкий, польский эмигрант, Stella) ловко вел свои дела, никому и в голову не приходило, что он мой любовник... Канашечка-то (Чернышевский. -- Г. М"" (С. 104--105).

³⁷ Австрийский писатель Леопольд Захер-Мазох (1836--1895) -- эпоним сексопатологической практики "мазохизма". О рассказе Захер-Мазоха "Гайдамак" (русский пер. 1876), как об одном из предполагаемых источников стихотворения "Второй удар" из поэмы Кузмина "Форель разбивает лед" (1927), см.: Эткинд А.

³⁸ Брак В. В. Розанова с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой "заключен с моей стороны -- по крайнему уважению, а с ее -- по влюбленности") и его перипетии подробно изложены Розановым в Прошении о разводе на имя митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Антония, опубликованном В. Г. Сукачем в кн.: Розанов В. В. О себе и жизни своей. М., 1990. С. 692--702. В 1861--1866 годах Суслова была близка с Достоевским; личность Сусловой, ее отношения с Достоевским и отражение этих отношений в его творчестве и прежде всего в романе "Игрок" Суслова Л. П. Годы близости с Достоевским. Дневник. Повесть. Письма. М., 1928).

³⁹ Месяцем ранее, 17 сентября, Кузмин вторично обратился к Г. Б. Хесину с письмом:

Многоуважаемый Григорий Борисович.

можно, сделайте это, пожалуйста, Григорий Борисович.

(РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 70. Л. 1).

⁴⁰ Елизавета Дмитриева (урожд. Долуханова) -- жена В. В. Дмитриева. О ее дальнейшей судьбе сообщает М. О. Чудакова: "Со слов нескольких современниц нам известно, что в середине 1930-х годов Елизавету Исаевну Долуханову, в то время -- уже жену художника В. В. Дмитриева, вызвали в НКВД и предложили стать осведомительницей ("У Вас бывают в гостях такие люди!.. Приглашайте почаще, побольше..."). Ища мотива для отказа, она сказала, что у них маленькая квартира. "Пусть это Вас не беспокоит -- с квартирой мы поможем!" Ее вызывали несколько раз" (Чудакова М. О. Осведомители в доме Булгакова в середине 1930-х годов // Седьмые Тыняновские чтения: Материалы для обсуждения. Рига; М., 1995--1996. С. 449). Неизменно отвечавшая на предложения о секретном сотрудничестве отказом, Е. И. Дмитриева была арестована 6 февраля 1938 года. Погибла в тюрьме в 1939 году (см.: Там же. С. 450).

⁴¹ Флит

⁴² Бывший магазин торгового товарищества "Братья Елисеевы" (Невский пр., 56).

⁴³ Согласно КГ, речь не идет о драматурге Е. Л. Шварце или чтеце А. И. Шварце. Возможно, здесь имеется в виду Андрей Андреевич Шварц, РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 441), не раз упоминающийся в Д, или его брат (?) Михаил Андреевич Шварц,

⁴⁴ Фалль Лео (1873--1925) -- австрийский композитор и дирижер, автор оперетт "Принцесса долларов" (1907), "Венский вальс" (1912), "Роза Стамбула" (1916) и др.

⁴⁵ "Валькирия" -- вторая часть оперной тетралогии Вагнера "Кольцо Нибелунгов" (1876). "Гугеноты" (1836) -- опера Мейербера.

⁴⁶ Произведения Моцарта были включены в программу гастролей немецкого дирижера и композитора Отто Клемперера (1885--1973) в Ленинграде в апреле 1925 года. Тогда же Клемперер продирижировал несколькими спектаклями оперы Бизе "Кармен" (1874) в ГАТОБе. Ср. один из отзывов критики: "Немало мест оперы, звучащей по старинке, как прочно усвоенное ухом общее место, зазвучали на этот раз совсем по-новому -- не столько потому, что Клемперер провел многое в несколько иных темпах, чем это принято было у нас слышать раньше, сколько потому, что в каждый такт исполнения им было вдунуто убедительнейшее, что есть в музыкальном искусстве: жизненность дыхания каждой фразы и эмоциональная динамика каждого звука, каждого звучания" (Es [Стрельников Н.]. Отто Клемперер в ак-опере // ЖИ.

⁴⁷ Имеется в виду перевод пьесы Мольера "Дон Жуан, или Каменный Гость" (опубл.: Мольер.

⁴⁸ Неточная цитата из сатирической поэмы И. П. Мятлева "Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л'этранже" (Гл. 2, "Гамбург"; 1840). У Мятлева:

Как кур во щи я попала:

И какой ужасный сброд!
Всё ремесленный народ;
Всё де дам, ком иль не фо па!
сенкопа.

(Des dames, comme il ne faut pas -- дамы легкого поведения (фр.); synkope -- (фр.)).

⁴⁹ В издательство Academia.

М. А. Кузмин представил мне перевод комедии Шекспира Укрощение_ _строптивицы, для II

Перевод вполне удовлетворителен.

Прошу выплатить М. Кузмину полагающиеся ему 60% гонорара.

Ф. 629. Оп. 1. Ед. хр. 228. Л. 38).

⁵⁰ 19 (6 по ст. ст.) октября -- день рождения Кузмина.

⁵¹ Подразумеваются герои немецких писателей Бертольда Ауэрбаха (1812--1882), автора романа " Рейне" (1868), и Фридриха Шпильгагена (1829--1911). В связи с упоминанием знаменитых тургеневских ("Отцы и дети", 1862) -- индикатора радикального "базаровского" нигилизма 1860-х годов -- отметим, что И. С. Тургенев был автором предисловия к русскому пер. "Дачи на Рейне" (1868).

⁵² Гутман Давид Григорьевич (1884--1946) -- режиссер, драматург, постановщик "Укрощения строптивой" в Театре комедии (премьера состоялась 14 февраля 1935 года).

⁵³ Не исключено, что заинтересованное ожидание Сторицына было связано с переданной им Кузмину рукописью воспоминаний об Эдуарде Багрицком, которые Сторицын рассчитывал с помощью Кузмина поместить в посвященном памяти Багрицкого сборнике, готовившемся в Москве под редакцией В. И. Нарбута. Соответствующее рекомендательное письмо к Нарбуту Кузмин написал 21 января 1935 года (см.: Советские отношения М. Кузмина. С. 80).

⁵⁴ Копия письма Кузмину из издательства "Academia" датирована 23 октября 1934 года:

Уважаемый Михаил Алексеевич!

Одновременно посылаем Вам дополнительное соглашение о перезаключении договора на 1-ый том "Дон Жуана" и просим всемерно ускорить эту работу. Что же касается "Много шуму попусту", то вне зависимости от согласования этого вопроса с Г. Г. Шпетом, который занят сейчас другой работой, должны Вам сообщить, что договор в ближайшие месяцы заключен быть не может, так как вещь эта входит в IV

Ф. 629. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 78; машинописная копия). После получения этого письма Кузмин, выполняя просьбу М. Н. Розанова, передал ему свой перевод "Много шума из ничего"; см. в его письме к Л. Я. Ческис от 28 мая 1935 года: "Этой осенью М. Н. Розанов для 2-го однотомника Шекспира в "Гослитиздате" попросил у меня эту комедию. Считая себя связанным с "Academi'eй", я сделал Вам запрос насчет договора. Но Вы ответили, что том далекий и договоров на него еще не делают. Тогда я отдал его Розанову" (Письма. С. 361).

⁵⁵ В печатном тексте перевода Г. Г. Шпета такой строки нет (см.: Г. Мистерии / Пер. с англ. размерами подлинника Густав Шпет. Вступит, ст. и коммент. П. С. Когана. М.; Л.: Academia, 1933). Заметим, что этот перевод Шпета не оставил современников равнодушными, став, например, символом стилистической бесвкусицы для Радловой (см. примеч. 40, наст. изд., с. 228) и объектом эпистолярной иронии для Виктора Шкловского: "Кажется, Шпет, кажется, к Байрону на слово крокодил дал примечание, назвавши этого крокодила по латыни", -- писал Шкловский Тынянову в феврале 1934 года (Вопросы литературы. 1984. No 12. С. 204), откликаясь, надо отдать ему должное, на подлинное примечание Шпета (см.: Байрон Дж. Г. Мистерии. С. 406).

⁵⁶ Ср.: "Режущее слух современному нам читателю слово "клевреты", употребляемое с конца XIX века только в отрицательном значении (типа "столыпинские клевреты"), не имело во времена Гнедича такого оттенка (в 1837 году Кюхельбекер в стихотворении "Тени Пушкина" писал: мгле веков -- / В веках тебе клеврет Державин), и Гнедич многократно употребляет его в положительном значении на всем протяжении своего перевода. В этом Гнедич изменяет своему принципу избегать слов латинского происхождения (клеврет от col-libertus -- совместно (с кем-нибудь) освобожденный, т. е. сотоварищ. В отрицательном значении встречается уже у Тургенева (Новь, ч. 1, гл. XIV: "прирожденный клеврет")) (Егунов А. Н.

⁵⁷ Урия Гип -- герой романа Ч. Диккенса "Дэвид Копперфильд" (1848).

⁵⁸ Суворин Алексей Сергеевич (1834--1912) -- публицист, литератор и издатель, с 1876 года редактор-издатель петербургской ежедневной газеты "Новое " (1868--1917; характеристику этого издания см., в частности: Динерштейн Е. А. С. Суворин и его газета "Новое время" // НЛО. 1995. No 15. С. 183--193).

⁵⁹ Виктор Петрович (1841--1926) -- литературный и театральный критик, поэт, сотрудник "Нового времени" с 1876 года. В машинописной копии Д-34 против фамилии "Буренин" вписано "возможно Бурнакин". Не решаясь отдать предпочтение этому варианту, отметим, что может иметься в виду и Бурнакин Анатолий Андреевич (?--1932) -- критик, журналист, поэт, сотрудник "Нового времени" с 1910 года. В восприятии читателей Бурнакин был своего рода двойником Буренина; ср. высказывание о нем Кузмина: "Бурнакин, который за ненависть к Брюсову, Сологубу, Блоку и др. был приглашен в дублеры Буренину, причем исполняет свою роль бесконечно менее умно и зло, чем его устаревший предшественник" (А.

⁶⁰ Меньшиков Михаил Осипович (1859--1918, расстрелян) -- публицист, сотрудник "Нового времени" с 1901 года.

⁶¹ Сладкопевцев Владимир Владимирович (1876--1957) -- актер, чтец, педагог; с 1907 года -- артист петербургского Театра литературно-художественного общества (Суворинского), с 1927 года -- преподаватель Ленинградского техникума сценических искусств.

⁶² "Новом времени" с 1 мая 1899 года (см.: Проект условий между Редакцией "Нового Времени" и В. В. Розановым / Публ. Т. В. Померанской // Россiйскiй Архивъ. Вып. 1. С. 254-- 256).

⁶³ Победоносцев Константин Петрович (1827--1907) -- обер-прокурор Синода в 1880--1905 годах.

⁶⁴ Лев XIII (в миру -- Винченцо Джоакино Печчи; 1810--1903) -- папа римский с 1878 года.

⁶⁵ Садовской "Бродячей собаке" (см. экспромт Садовского "Прекрасен поздний час в собачьем душном крове...": Россiйскiй Архивъ. Вып. 1. С. 182--183), в редакции журнала "Лукоморье", издававшегося М. А. Сувориным, у B. В. Розанова, в клубе деятелей искусства "Медный всадник", основанном при участии Кузмина и Садовского осенью 1915 года. При публикации в 1915 году рассказа "Набег на Барсуковку" (1912) Кузмин посвятил его Садовскому. С 1928 года Садовской безвыездно жил в Москве в подвале Новодевичьего монастыря (см.: Шумихин С. Писатель из Новодевичьего монастыря // Садовской Б. Лебединые клики. М., 1990. C. 460--463), вел дневник, прекращенный в 1934 году -- "Это не дневник, а писк издыхающей мыши" (Знамя. 1992. No 7. С. 191).

⁶⁶ Божерянов Александр Иванович (1882--1961) -- живописец, график, оформил обложки сборника Кузмина "Глиняные голубки" (СПб., 1914) и его "Собрания сочинений" (в изд. М. И. Семенова; Пг., 1914--1918. Т. 1-- 9), автор силуэтного портрета Кузмина и графических украшений в книге "Лесок" (Пг., 1922); в 1915 году оформил постановку "восточной пьесы" Кузмина "Ложный кравчий" в театре "Pavillion de Paris"; адресат посвящения рассказа Кузмина "Серенада Гретри" (1914). С 1925 года в эмиграции (см. его письмо Кузмину из Парижа от 28 декабря 1925 года: Ф. 437. Оп. 1. Д. 17).

⁶⁷ Казанский Борис Васильевич (1889--1962) -- литературовед, критик и переводчик, печатался с 1913 года. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета в 1913 году, с 1920 года профессор Петроградского университета по кафедре классической филологии.

⁶⁸ Шервинский Шервинский С. В. Стихотворения. Воспоминания. Томск, 1997. С. 126--129).

⁶⁹ "Без лести предан" "Всей России притеснитель...", 1817--1820).

⁷⁰ Подразумевается персонаж комедии Плавта "Близнецы" ("Два менехма", 186 г. до н. э.) -- Столовая щетка (Peniculus).

⁷¹ Начало многолетнего сотрудничества Кузмина и Всеволода Эмильевича Мейерхольда "Балаганчика" Блока в театре В. Ф. Коммиссаржевской: Кузминым была написана музыка к спектаклю. В 1910 году Кузмин принимал участие в деятельности руководимого Мейерхольдом "Башенного театра" -- играл в спектакле по пьесе Кальдерона "Поклонение кресту" (19 апреля), был одним из авторов коллективного послания Мейерхольду -- "Рехидору Башенного театра" (см.: Волков И. Мейерхольд. М.; Л., 1929. Т. 2. С. 100--101). В 1910 году при организации "Дома интермедий" Кузмин вместе с Мейерхольдом и Н. Н. Сапуновым составили его Художественный комитет; ко многим постановкам "Дома интермедий" Кузмин написал музыку, ему принадлежит идея использовать имя гофмановского персонажа -- Доктор Дапертутто -- в качестве псевдонима Мейерхольда, который тот сохранит и при издании в 1914--1916 годах журнала "Любовь к трем апельсинам". Принадлежавший, по мнению Мейерхольда, к "зачинателям Нового Театра" (Мейерхольд, Вс. О театре. СПб., 1913. С. 115--116), Кузмин посвятил режиссеру "Чудесную жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро" (1916). Перечень совместных постановок см.: Статьи, письма, речи, беседы. М., 1968. Т. 1--2. По указателю. Однако неровный характер личных взаимоотношений Кузмина и Мейерхольда, фактически сошедших на нет одновременно с упрочением положения Мейерхольда в советском культурном истеблишменте, явственно виден из их достаточно обширной переписки, полностью опубликованной П. В. Дмитриевым (Минувшее. Вып. 20. С. 337--388).

⁷² Павел Александрович Толстов (1904--1959) -- знакомый А. И. Бекенской, в 1934 году студент, а впоследствии преподаватель Ленинградской консерватории.

⁷³ Голлербах "М. Ал. смеялся: "Через 3 "л""" (КГ)) Эрих Федорович (1895--1942?) -- искусствовед, литератор и коллекционер. О его отношениях с Кузминым см.: М. А. Кузмин в дневниках Э. Ф. Голлербаха / Предисл. и публ. Е. А. Голлербаха // МКиРК. С. 220--236; а также письма Голлербаха к Юркуну от 5 марта 1936 года (Там же. С. 236--238) и к Е. Я. Архиппову от 15 марта 1936 года С. 284--286).

⁷⁴ Мовшенсои Александр Григорьевич (1895--1965) -- искусствовед и переводчик.

⁷⁵ Либединский

⁷⁶ Бродерсен Юрий Густавович (1904 -- 1942) -- театральный критик, секретарь редакции журнала "Рабочий и театр", и его жена Марина Михайловна.

⁷⁷ Грин Роберт (1558--1592) -- английский писатель и драматург; Марло

⁷⁸ Ronsard -- Ронсар Пьер де (1524--1585), Villon -- Вийон Франсуа (наст. фам. Монкорбье, или де Лож; 1431/1432 -- после 1464) -- французские поэты. d'Orleans (Шарль Орлеанский, 1391--1465) -- граф Ангулемский, отец французского короля Людовика XII. Будучи пленен англичанами в 1415 году и находясь в заключении (до 1440 года), писал стихи, впервые опубликованные в 1803 году. Правильно: Tristan I'Hermite

⁷⁹ 26. Х.<19>34

Многоуважаемый Михаил Алексеевич,

Посылаю Вам договорное письмо, которое является суррогатом обычного договора.

Прилагаемый бланк прошу Вас подписать и переслать мне. Я очень огорчен тем, что стихотворных оказалось всего 727 строк, тогда как, например, в "Ричарде III", на перевод которого я уже заключил договор с А. Д. Радловой, их 3. 500! Огорчен потому, что за прозу ГИХЛ платит только 150 р., хотя я их и убеждал, что для Шекспира это слишком низкая цена. Мне хотелось бы знать, сколько назначила Вам "Academia" за "прозаические" части. Тогда у меня будет основание добиваться повышения.

Так как Вы пришлете уже готовый перевод, то Вам сразу должны уплатить 60%. По кр<айней> мере, я буду об этом хлопотать.

Что касается "Дон Жуана", то я уже давно говорил с Л. Б. Каменевым о перепечатке IX и X в ГОСЛИТИЗДАТ, официально сговориться с "Academia" об этом. И. К. Луппол настаивал, чтобы число песен в однотомнике было увеличено. Поэтому я намечал еще I u II песни в Вашем переводе. Не знаю, как посмотрит на это В. М. Жирмунский? Не будете ли Вы добры поговорить с ним об этом.

Выходка Корнея не перестает меня возмущать, в особенности когда я думаю, что она дурно повлияла на Вас. Неужели нет никакой расправы с "мошенниками пера и разбойниками печати"?

(ЦГАЛИ СПб. Ф. 437. Оп. 1. Д. 110. Л. 2. Упомянуты: А. Н. Тихонов -- зам. зав. издательством "Academia"; И. К. Луппол -- главный редактор Гослитиздата).

⁸⁰ 26 октября <193>4

Посылаем Вам дополнительное соглашение на перевод "Дон Жуана". Просим его подписать и прислать нам, после чего Вам будет выписано 60% гонорара за 1-й том.

(РГАЛИ. Ф. 629. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 81; машинописная копия). 28 октября Кузмин отвечал на это письмо:

Посылаю Вам подписанный договор.

Будьте любезны выписать мне, что полагается, а также за "Укрощение строптивой". Я кончаю XV песнь "Дон Жуана", так что осталась XVI песнь и небольшая часть XVII у меня, несмотря на болезнь, хватит, так как кроме "Дон Жуана" особенно больших работ у меня нет. Но не задержите с выписками. Всего хорошего.

(Там же. Л. 82; машинописная копия дополнительного соглашения к "Дон Жуану" -- Там же. Л. 83).

⁸¹ Данилова Александра Дионисьевна (1904--1997) -- артистка балета ГАТОБа, с 1924 года -- за границей. В 1925--1929 годах -- в Русском балете С. Дягилева, с 1929 года -- ведущая солистка Русского балета Монте-Карло, с 1933 года -- в Русском балете полковника де Базиля.

⁸² Леонид Федорович (1895--1979) -- танцовщик и хореограф, в 1914--1921 и в 1924--1928 годах -- солист и хореографф в Русском балете С. Дягилева, в 1928--1931 годах -- в труппе И. Л. Рубинштейн, с 1932 года -- в Русском балете Монте-Карло (с 1933 года -- главный балетмейстер). 6 июля 1934 года в лондонском Ковент-Гардене состоялась европейская премьера балета Мясина "Юнион Пасифик" (музыка Н. Набокова).