«Мы проехали деревню, отвели нам отвода...»
Мы проехали деревню, отвели нам отвода,
В свежем вечере прохлада, не мешают овода,
Под горой внизу, далеко, тихо пенится вода.
Серый мох, песок и камни, низкий, редкий,
мелкий лес,
Солнце тускло, сонно смотрит из-за розовых завес,
А меж туч яснеет холод зеленеющих небес.
Ехать молча, сидя рядом, молча длинный, длинный
путь,
Заезжать в чужие избы выпить чай и отдохнуть,
В сердце темная тревога и тоски покорной муть.
Так же бор чернел в долине, как мы ездили в скиты,
То же чувство в сердце сиром полноты и пустоты,
И еще я вспоминаю мелкий лес, вершину гор,
В обе стороны широкий моря южного простор
И каноника духовный, сладко-строгий разговор.
Так же сердце ныло тупо, отдаваясь и грустя,
Так же воды были видны, в отдаленности блестя.
Память зорь в широком небе, память дальнего пути,
Память сердца, где смешались все дороги, все пути, -
Отчего даже теперь я не могу от вас уйти?
«Перевал». 1907. № 10, как второе ст-ние цикла «На фабрике» (другие ст-ния этого цикла, первоначально предполагавшегося быть более обширным, см.: 175–182(4) и 612). Лист из С-2 со вписанными строками — Изборник. Отвода — «ворота, заворы в околице и в городьбе» (Словарь В. И. Даля, с пометой «н<о>вг<ородское>». Указано М. Л. Гаспаровым). Каноник — очевидно, каноник Мори, под духовным руководством которого Кузмин провел некоторое время в Италии. Пейзаж ст-ния связан с пребыванием Кузмина в Окуловке Новгородской губ., где его зять, П. С. Мошков, служил на бумагоделательной фабрике. Память сердца. Ср.: «О память сердца! ты сильней Рассудка памяти печальной» (К. Н. Батюшков, «Мой гений»).