Маяк любви

Маяк любви

С. В. Миллеру

1

Светлый мой затвор!
Ждал Царя во двор,
А уж гость сидит
Там, где стол накрыт.
Поклонюсь ему,
Царю моему.

Сердца не позорь:
От утра до зорь
Не устало ждать,
Скоро ль благодать
Гость мой принесет,
Меня спасет.

Светлый мой затвор,
Ты - что царский двор!
Умным духом пьян,
Жгу святой тимьян:
Стукнуло кольцо
В высоко крыльцо.

2

То ревнуя, то любя,
Жребий сердце не обидел:
Видел спящим я тебя.

Забывается досада,
Тупы ревности шипы,
Мне не надо, мне не надо
Мной изведанной тропы.

Так докучны повторенья:
Радость, ревность и тоска,
Но для нового строенья
Крепкой выбрана доска.

Что там было, что там будет,
Что гадает нам звезда?
Нежность в сердце не убудет
(Верю, верю) никогда.

Пусть разгул все бесшабашней,
Пусть каприз острей и злей,
Но твой образ, тот домашний,
Тем ясней и веселей.

Ты принес мне самовольно

И расплавился безбольно
В ясном свете мой пожар.

Павильоны строил - зодчий -
Я, тоскуя и шутя,
Но теперь не ты ли, Отче,
Мне вручил мое дитя?

3

Не правда ли, на маяке мы -
В приюте чаек и стрижей,
Откуда жизнь и море - схемы
Нам непонятных чертежей?
Окошко узкое так мало,
А горизонт - далек, широк,
Но сердце сердце прижимало,
Шептало: "Не настал ли срок?"
Нам вестники - стрижи да чайки,
А паруса вдали - не нам;
Любовь, какой другой хозяйке,
Как не тебе, ключи отдам?
Входи, хозяйствуй, полновластвуй:
Незримою ты здесь была,

Над лоном хладного стекла;
Отсюда жизнь и море - схемы
Нам непонятных чертежей,
И вот втроем на маяке мы,
В приюте чаек и стрижей.

4

Ты сидишь у стола и пишешь.
Ты слышишь?
За стеной играют гаммы,
А в верхнем стекле от рамы
Зеленеет звезда...
Навсегда.

Так остро и сладостно мило
Томила
Теплота, а снаружи морозы...
Что значат ведь жалкие слезы?
Только вода.
Навсегда.

Смешно и подумать про холод,
Молод
Всякий, кто знал тебя близко.

Прошепчешь мне "да".
Навсегда.

5

Сегодня что: среда, суббота?
Скоромный нынче день иль пост?
Куда девалася забота,
Что всякий день и чист и прост.

Как стерлись, кроме Вас, все лица,
Как ровно дни бегут вперед!
А, понял я: "Сплошной седмицы"
В любви моей настал черед.

6

Я знаю, я буду убит
Весною, на талом снеге...
Как путник усталый спит,
Согревшись в теплом ночлеге,
Так буду лежать, лежать,
Пригвожденным к тебе, о мать.

Я сам это знаю, сам,
Не мне гадала гадалка,
Но чьим-то милым устам
Моих будет жалко...

Пригвожденным к тебе, о мать.

И будет мне все равно,
Наклонится ль кто надо мною,
Но в небес голубое дно
Взгляну я с улыбкой земною.
И буду лежать, лежать,
Пригвожденным к тебе, о мать.

7

Твой голос издали мне пел:
"Вернись домой!
Пускай нас встретят сотни стрел,
Ты - мой, ты - мой!"
И сладким голосом влеком,
Я вопрошал:
"Но я не знаю, где мой дом
Средь этих скал?"
И тихий шелестит ответ:
"Везде, где я;
Где нет меня, ни счастья нет,
Ни бытия.
Беги хоть на далекий Ганг,

Вернешься вновь, как бумеранг,
К моим ногам".

8

Теперь я вижу: крепким поводом
Привязан к мысли я одной,
И перед всеми, всеми слово дам,
Что ты мне ближе, чем родной.
Блаженство ль, долгое ль изгнание
Иль смерть вдвоем нам суждена,
Искоренить нельзя сознания,
Что эту чашу пью до дна.
Что призрак зол, глухая Персия
И допотопный Арарат?
Раз целовал глаза и перси я -
В последний час я детски рад.

9

Над входом ангелы со свитками
И надпись: "Плоть Христову ешь",
А телеграф прямыми нитками
Разносит тысячи депеш.
Забвенье тихое, беззлобное
Сквозь трепет ярких фонарей,

Любовь, согрей меня, согрей!
Опять - маяк и одиночество
В шумливом зале "Метрополь".
Забыто имя здесь и отчество,
Лишь сердца не забыта боль.

10

Как странно: снег кругом лежит,
А ведь живем мы в центре города,
В поддевке молодец бежит,
Затылки в скобку, всюду бороды.
Jeunes homm'ы {*} чисты так и бриты,
Как бельведерский Аполлон,
А в вестибюле ходят бритты,
Смотря на выставку икон.
Достанем все, чего лишь надо нам,
И жизнь кипуча и мертва,
Но вдруг пахнет знакомым ладаном...
Родная, милая Москва!
{* Молодые люди (фр.) - Ред.}

11

Вы мыслите разъединить
Тех, что судьбой навеки слиты,

Которой души наши свиты?
Но что вы знаете о ней:
Святой, смиренной, сокровенной,
Невидной в торжестве огней,
Но яркой в темноте священной?
Чужда томительных оков,
Она дает и жизнь, и волю,
И блеск очей, и стройность строф,
И зелень радостному полю.
Глуха к бессильной клевете,
Она хранит одну награду,
И кто любви не знали, те
Не переступят чрез ограду.

12

Посредине зверинца - ограда,
А за нею розовый сад.
Там тишина и прохлада,
И нет ни силков, ни засад.
Там дышится сладко и вольно,
И читают любовный псалтырь,
А кругом широко и бездольно


Слышен лай и яростный вой,
Но за стены не ступят звери:
Их крылатый хранит часовой.
И все так же тихо и мирно

И медленно каплет смирна
Из цветочных очей.
И издали вой, как "осанна",
Говорит: "Люби, живи!"

Запечатанной там любви.

Декабрь 1911

Примечания:

В Рук. 1911 цикл датирован «1911. Декабрь», имя и отчество С. В. Миллера названы полностью. Переписаны только ст-ния 1–6 (без нумерации, неизвестной нам рукой). Беловой автограф цикла с общим посвящ. С. В. Миллеру распался на 2 части (обе — РГАЛИ). В фонде Кузмина — ст-ния 3, 4, 2, 5, 9, 1, 6, а в арх. Я. Е. Тарнопольского — ст-ния 10, 8, 11, 12, 7 и, помимо того, заключительное ст-ние под № 13, не вошедшее в текст книги:

Беловой автограф — Изборник. В автографе РГАЛИ ст. 14: «Словно царский двор!» В Рук. 1911 дата: 9 декабря 1911. Тимьян — фимиам (см.: Бессонов. С. 107).

«Сколько раз тебя я видел…»

Беловой автограф — Изборник. В Рук. 1911 дата — 7 декабря 1911.

«Не правда ли, на маяке мы…»

Беловой автограф — Изборник. В Рук. 1911 дата — 8 декабря 1911.

«Ты сидишь у стола и пишешь…»

— Стихи-19. В Рук. 1911 (с датой — 8 декабря 1911) ст. 1: «Ты сидишь и стихи мои пишешь».

«Сегодня что: среда, суббота?…»

В Рук. 1911 дата — 9 декабря 1911. «Сплошная седмица» — любая неделя без постных дней.

«Я знаю, я буду убит…»

В Рук. 1911 дата — 3 декабря 1911. Я знаю, я буду убит и т. д. Ср.: «Вчера, как я ехал домой и ветер холодил лица, мне представилось, как сладко умирать на снегу застреленным; именно на снегу; мне ничего не было бы жалко» (Дневник, 29 ноября 1907).

«Над входом ангелы со свитками…»

— Изборник. В автографе РГАЛИ ст. 2: «И надпись: „Плоть бесплотну ешь!“». Описываемое в ст-нии здание, идентифицировать которое нам не удалось, должно находиться в Москве, как и гостиница «Метрополь», где Кузмин останавливался в свои приезды в Москву, и телеграф на Тверской. Кузмин с Миллером были в Москве в декабре 1911 — январе 1912 г.

«Посредине зверинца — ограда…»

Беловой автограф — Изборник. Смирна — ароматическая смола.