<ИЗ "АЛЕКСАНДРИЙСКИХ ПЕСЕН">
1
Не во сне ли это было,
Что жил я в великой Александрии,
Что меня называли Евлогий,
Катался по зеленому морю,
Когда небо закатом пламенело?
Смотрелся в серые очи,
Что милее мне были
Таис, Клеопатр и Антиноев?
По утрам ходил в палестру
И вечером возвращался в свой дом с садами,
В тенистое и тихое предместье?
И слышался лай собак издалека?
Что ходил я в темные кварталы,
Закрывши лицо каракаллой,
Где слышалось пенье и пьяные крики
И пахло чесноком и рыбой?
Что смотрел я усталыми глазами,
Как танцовщица пляшет "осу",
И пил вино из глиняного кубка,
И возвращался домой одиноким?
Не во сне ли тебя я встретил,
И пленником повлекли за собою?
Не во сне ль я день и ночь тоскую,
Пламенею горестным восторгом,
Смотря на вечерние зори,
Горько плачу о зеленом море
И возвращаюсь домой одинокий?
2
Говоришь ты мне улыбаясь:
"То вино краснеет, а не мои щеки,
То вино в моих зрачках играет;
Ты не слушай моей пьяной речи".
- Розы, розы на твоих ланитах,
Искры золота в очах твоих блистают,
И любовь тебе подсказывает ласки.
Слушать, слушать бы тебя мне вечно.
3
Возвращался я домой поздней ночью,
Когда звезды при заре уж бледнели
И огородники въезжали в город.
Был я полон ласками твоими
И впивал я воздух всею грудью,
И сказали встречные матросы:
"Ишь как угостился, приятель!" -
Так меня от счастия шатало.
4
И не могу я ехать за тобой следом?
Я буду писать тебе письма
И ждать от тебя ответов,
Буду каждый день ходить в гавань
И смотреть, как корабли приходят,
И спрашивать о тех городах, где ты будешь,
И буду казаться веселым и ясным,
Как нужно быть мудрецу и поэту.
Накоплю я много поцелуев,
Нежных ласк и изысканных наслаждений
К твоему приезду, моя радость,
И какое будет счастье и веселье,
Когда я тебя на палубе завижу
И ты мне махнешь чем-нибудь белым.
Как мы опять в мой дом поедем
Среди садов тенистого предместья,
Будем опять кататься по морю,
Пить терпкое вино в глиняных кувшинах,
Слушать флейты и бубны
И смотреть на яркие звезды.
Как светел весны приход
После долгой зимы,
5
Ко мне сошел
блаженный покой.
Приветствовать ли мне тебя,
сын сна,
или страшиться?
там, далеко,
где груды мертвых тел
и стаи воронов под ярким солнцем,
внимаю я
И повести о золотом осле,
столь дорогой мне,
смеху Вафилла кудрявого,
Смердиса пенью,
внимаю я
равнодушно.
На коней белогривых с серебряной сбруей,
дорогие вазы,
затканные жемчугом ткани
равнодушно.
И о бедственном дне, когда придется
"прости" милой жизни,
вечерним зорям,
прогулкам веселым,
Каноггу трижды блаженному,
я думаю
Не прислушиваюсь я больше к твоим шагам,
не слежу зорким ревнивым глазом
через портик и сад
за твоею в кустах одеждой
и даже
твой светлый взор
серых под густыми бровями глаз
встречаю я
<1904-1905>
Примечания:
Ст-ния, входившие первоначально в состав «Алек-сандрийских песен», но исключенные из окончательной редакции (см. преамбулу к четвертой части книги «Сети»).
1. ССт. Печ. по автографу РГАЛИ. Первоначально между ст. 8 и 9 был еще один: «Что читал я Порфирия и Плотина», а между ст. 11 и 12: «И читал я позднею ночью». Таис. По предположению комментаторов ССт., героиня одноименного романа А. Франса (входившего в круг чтения Кузмина), александрийская куртизанка. Каракалла — галльская одежда. «Оса» — см. примеч. 7779 (3).
3. ССт. Печ. по автографу РГАЛИ. Первоначальный вар. ст. 7: «Здорово наклюкался, сердечный».
4. ССт. Печ. по автографу РГАЛИ.
5. Печ. по беловому автографу (РГБ, арх. В. Я. Брюсова), в цикле «Александрийские песни», VII. Повесть о золотом осле — «Метаморфозы» Апулея. Вафилл — см. примеч. 24–31 (4). Каноп — см. примеч. 103–107.