*** ("А это - хулиганская», - сказала... ")

«А это - хулиганская», - сказала...»

О. А. Глебовой-Судейкиной

"А это - хулиганская", - сказала
Приятельница милая, стараясь
Ослабленному голосу придать
Весь дикий романтизм полночных рек,
Все удальство, любовь и безнадежность,
Весь горький хмель трагических свиданий.
И дальний клекот слушали, потупясь,
Тут романист, поэт и композитор,
А тюлевая ночь в окне дремала,
И было тихо, как в монастыре.

"Мы на лодочке катались...
Вспомни, что было!
Не гребли, а целовались...
Наверно, забыла".

Три дня ходил я вне себя,
Тоскуя, плача и любя,
И, наконец, четвертый день

Предчувствие иных дремот,
Дыхание иных высот.
И думал я: "Взволненный стих,
Пронзив меня, пронзит других, -
Пронзив других, спасет меня,
Тоску покоем заменя".

И я решил,
Мне было подсказано:
Взять старую географию России
И перечислить
(Всякий перечень гипнотизирует
И уносит воображение в необъятное)
Все губернии, города,
Села и веси,
Какими сохранила их
Русская память.
Костромская, Ярославская,
Нижегородская, Казанская,
Владимирская, Московская,

Вдруг остановка,
Провинциально роковая поза
И набекрень нашлепнутый картуз.
"Вспомни, что было!"
Все вспомнят, даже те, которым помнить-
То нечего, начнут вздыхать невольно,
Что не живет для них воспоминанье.

Второй волною
Перечислить
Второй волною
Перечислить
Хотелось мне угодников
И местные святыни,
Каких изображают
На старых образах,
Двумя, тремя и четырьмя рядами.
Молебные руки,
Очи горе_, -
Китежа звуки

Печора, Кремль, леса и Соловки,
И Коневец Корельский, синий Сэров,
Дрозды, лисицы, отроки, князья,
И только русская юродивых семья,
И деревенский круг богомолений.

Когда же ослабнет
Этот прилив,
Плывет неистощимо
Другой, запретный,
Без крестных ходов,
Без колоколов,
Без патриархов...

Дымятся срубы, тундры без дорог,
До Выга не добраться полицейским.
Подпольники, хлысты и бегуны
И в дальних плавнях заживо могилы.
Отверженная, пресвятая рать
Свободного и Божеского Духа!

И этот рой поблек,

Но еще далек
Девятый вал.
Как будет страшен,
О, как велик,
Средь голых пашен
Новый родник!

Опять остановка,
И заманчиво,
Со всею прелестью

Казалось бы, невозвратного,
Но и лично, и обще,
И духовно, и житейски,
В надежде неискоренимой

Наверно, забыла?

Господи, разве возможно?
Сердце, ум,
Руки, ноги,

Все существо
Закричит:
"Аще забуду Тебя?"

И тогда

Преподнести
Страницы из "Всего Петербурга",
Хотя бы за 1913 год, -
Торговые дома,

Кожевенные, шорные,
Рыбные, колбасные,
Мануфактуры, писчебумажные,
Кондитерские, хлебопекарни, -

Где это?
Мучная биржа,
Сало, лес, веревки, ворвань...
Еще, еще поддать...

В Нижнем, контракты, другие...
Пароходства... Волга!
Подумайте, Волга!
Где не только (поверьте)

Что Стенькин утес.
И этим
Самым житейским,
Но и самым близким

Кончить вдруг лирически
Обрывками русского быта
И русской природы:
Яблочные сады, шубка, луга,

Оттепель, санки, отцовский дом,
Березовые рощи да покосы кругом.

Так будет хорошо.

Как бусы, нанизать на нить

Но вышло все совсем не так, -
И сам попался я впросак.
И яд мне оказался нов
Моих же выдумок и слов.

Что были весны, был Альбер,
Что жизнь была на жизнь похожа,
Что были Вы и я моложе,
Теперь же все мечты бесцельны,

И, верно, плоховат поэт,
Коль со стихами сладу нет.

1922

Примечания:

Два черновых автографа — РТ-2. Первый представляет собою иной вариант начала:

Второй датирован: июнь 1922. В огл. П названо «Мы на лодочке катались» (так же — в списке РТ-2). В тексте П в ст. 70 «Выга» набрано со строчной буквы, ст. 117: «В Нижнем контрасты, другие», ст. 122: «Что Стенькин курган», непосредственный повод к созданию ст-ния фиксируется записью в Дневнике: «Пронзила меня песня, что из Архангельска привезла О. А. <Глебова-Судейкина>: „Хулиганская“. Романтизм вроде Достоевского:

Все, все, и относящееся, и прошлое, и небывшее вспомнил. И Нижегородские леса, и Павлик <Маслов>, и Князев, и Юроч<кино> начало» (11 июня 1922; опубл.: Кузмин и русская культура. С. 190. Там же — сходная запись 1919 г.). Глебова-Судейкина Ольга Афанасьевна (1885–1945) — первая жена С. Ю. Судейкина, актриса и художница. Подробнее о ней см.: Мок-Бикер Э. «Коломбина десятых годов». СПб., 1993. Романист, поэт и композитор — Ю. И. Юркун, Кузмин и Артур Сергеевич Лурье (1892–1966). Последний свидетельствовал, что «поэма» «написана о нас троих» (Лурье А. Ольга Афанасьевна Судейкина // Воздушные пути. Нью-Йорк, 1965. Кн. V. С. 142). Китежа звуки. Очевидно, имеется в виду не сам легендарный город Китеж, а опера учителя Кузмина по консерватории Н. А. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», т. к., согласно преданию, колокольный звон из затонувшего в озере Китежа слышится летом, а не на «зимней заре». Печора — река, на которой был расположен Пустозерск, одна из святынь старообрядчества. Коневец Карельский — Рождественский монастырь на острове Коневец в Ладожском озере. Синий Саров — Саровская пустынь в Тамбовской губ., место подвижничества св. Серафима Саровского (1760–1833). Запретный. Имеются в виду старообрядческие и сектантские святыни, в том числе Выг — река в Олонецкой губ., один из центров старообрядчества. Подпольники, хлысты и бегуны — различные секты. И в дальних плавнях заживо могилы. Речь идет о случаях самозахоронения сектантов в днестровских плавнях около Тирасполя (см.: Розанов В. Темный лик: Метафизика христианства // Розанов В. В. [Сочинения]. М., 1990. Т. 1: Религия и культура. С. 460–541; см. также: Нехотин В. В. Из реального комментария к стихотворениям Кузмина// De Visu. 1994. № 1/2. С. 68). «Аще забуду Тебя?». См.: «Как нам петь песнь Господню на чужой земли? Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя» (Пс. 136, 4–5). Неожиданно и смело. См.: «Неожиданный и смелый Женский голос в телефоне» (Н. С. Гумилев, «Телефон», 1916; по некоторым сведениям, обращено к О. Н. Арбениной). «Весь Петербург» — ежегодный адресный справочник. Стенькин утес. См. в песне на стихи А. А. Навроцкого: «Есть на Волге утес» (Песни русских поэтов. Л., 1988. Т. 2. С. 173, 413). Альбер — известный петербургский ресторан (Невский, 18), упоминающийся в ст-ниях Кузмина неоднократно. См. также ст-ния 524530 (3) и 634–637 (1).