Поручение
Если будешь, странник, в Берлине,
у дорогих моему сердцу немцев,
где были Гофман, Моцарт и Ходовецкий
(и Гете, Гете, конечно), -
кланяйся домам и прохожим,
и старым, чопорным липкам,
и окрестным плоским равнинам.
Там, наверно, все по-другому, -
не узнал бы, если б поехал,
но я знаю, что в Шарлоттенбурге,
на какой-то, какой-то штрассе,
живет белокурая Тамара
с мамой, сестрой и братом.
Позвони не очень громко,
чтоб она к тебе навстречу вышла
и состроила милую гримаску.
Расскажи ей, что мы живы, здоровы,
часто ее вспоминаем,
не умерли, а даже закалились,
скоро совсем попадем в святые,
духовными словесами питались,
что бедны мы (но это не новость:
какое же у воробьев именье?),
занялись замечательной торговлей:
все продаем и ничего не покупаем,
смотрим на весеннее небо
и думаем о друзьях далеких.
Устало ли наше сердце,
ослабели ли наши руки,
пусть судят по новым книгам,
которые когда-нибудь выйдут.
Говори не очень пространно,
Но если ты поедешь дальше
и встретишь другую Тамару -
вздрогни, вздрогни, странник,
и закрой лицо свое руками,
слыша голос незабываемо крылатый,
следя за движеньями вещей Жар-Птицы,
смотря на темное, летучее солнце.
В тексте П ст. 22: «Духовными словами питались», ст. 38 отсутствует, ст. 42: «Смотря на телесное, летучее солнце». Черновой автограф — РТ-2. Ходовецкий — см. примеч. 405. Белокурая Тамара — Т. М. Персиц (см. преамбулу к разделу «Стихи об Италии» в сборнике «Нездешние вечера»). Другая Тамара — Т. П. Карсавина (см. примеч. 410). См. в Дневнике 28 мая 1922 г.: «Читал стихи о Карсавиной. О. Н.<Арбенина> чуть не умерла от зависти и ревности. Утешилась тем, что и Тяпа <Т. М. Персиц> обижена мною, а Карсавина не послала мне посылки».